Манон, или Жизнь. Ксения Букша

получился сюрприз.

      – Открывает Эрик Харт коробочку, а там окаменелый таракан, – ухмыляется Кнабе. – Как у Гая Риччи в «Револьвере»: «Будет радость».

      Вике:

      – Рэн?

      – Хорошо. Но за это я потребую от вас массу мелких услуг.

      На дворе мокро. Солнце уже пробивается сквозь тучи. Плоское поле стоянки залито водой. Беру дворник в руку и сгоняю воду с лобового стекла машины.

      Когда я вижу Манон, уже поздно что-либо предпринимать. Она распахивает дверцу и садится рядом.

      – Клевая тачка, – говорит Манон. – Можно я поеду с тобой?

      – Со мной? Хорошо, поехали. Только ни звука Эрику.

      – А кто такой Эрик?

      – Я имею в виду нашего генерального директора. У него день рождения, я еду покупать ему трилобитов в подарок.

      Мы выруливаем со стоянки. Июньский вечер, на лавочке сидят подростки, солнце и небо, парк и трава, когда мы выруливаем со стоянки и едем по улице.

      – Рэнди, – говорит Манон. – Слушай меня внимательно, Рэнди: мы с тобой сейчас уедем из этого города и больше никогда сюда не вернемся.

      – Что ты имеешь в виду?

      Ярко-синее небо блестит, будто грозы и не было. Мокрые улицы блестят. Солнце заходит. Закат разгорается на золотых медных тарелках, на трубах, в окнах Трианона. Белым огнем текут воды реки. Пробкой это, пожалуй, не назовешь, но и простором тоже. Мельтешение, гуща. Питательная среда.

      – Что ты имеешь в виду?

      Все, дальше ехать некуда. Впереди автострада.

      – Ну, вперед, – подбадривает Манон.

      Три, четыре:

      Ты не застегнул ширинку,

      не зашнуровал ботинки,

      Ты не допил свой кофе, ты не

      вышел из пары десятков сделок

      ты не проверил почту и аську

      там сообщение от твоей герлфройндин

      оно мяукает

      оно прыгает

      оно хохочет и говорит:

      «о-оу!»

      Ты забыл на столе свою сумку

      из нее

      сыплется

      всякаярунда

      Ты вообще

      ничего не

      выключил

      Ты вообще ни

      скемнепопро

      щался

      Ты поехал покупать

      шефу трилобитов

      Ты поехал покупать

      шефу трилобитов

      а уехал навсегда

      Не дождется шеф трилобитов твоих!

      и пусть твоя аська мигает и хохочет,

      и почта плывет черно-зеленой лентой,

      и кофе остынет, прокиснет, засохнет,

      и пусть зарастает все то, что было,

      плавленым сырком!

      плавленым сырком

      пусть заволакивает —

      уже никто его

      не оплакивает,

      а паттамушшта,

      а паттамушшта

      тебя не будет здесь

      больше никогда!

      никогда, никогда

      никогда

      больше!

      Никогда, никогда,

      никогда

      Боль-

      ше!

      ты поехал покупать

      шефу трилобитов,

      а уехал навсегда!

      а уехал навсегда!

      Давид Блумберг

      Давид