Училка. Наталия Терентьева

забыла тебе сказать… – она говорила вкрадчиво и жестко. – Тут Громовские написали заявление директору. О том, что ты третируешь их сына. А он готовится в такой сложный вуз, ему надо беречь нервы.

      – Роза! – Я даже остановилась. Я не знала, с чего начать. – Это же бред!

      – Прости, Ань, не могу говорить, совещание у директора, это вы домой побежали, а мы-то остались, у нас еще вопросов нерешенных много. Так что ты зайди на каникулах к Маргарите Ивановне. Не забудь. Надо будет объяснительную оставить, почему так все произошло.

      – Так я же писала тогда!

      – Аня, зайди к директору! – Роза отключилась, не попрощавшись.

      Мне по-прежнему интересно в школе? Или все же написать заявление и уйти? Нервы будут целее, накропаю рассказик «Как я была училкой…». Была и вся вышла, за полторы недели.

      Глава 11

      Вечером к нам пришел Игоряша.

      – Ну что ты пришел, что? – набросилась я на него. – Суббота – завтра! Что ты пришел?

      – Не мог дождаться, – улыбнулся Игоряша. – Я духи новые купил, чувствуешь?

      – А я думаю – чем так несет из коридора? Скипидар с гвоздикой… И я тебе двести раз говорила – не духи, а одеколон. Духами женщины пользуются!

      – Но это самый новый запах, «Армани-спорт»…

      – Выбрось их! Купи тройной одеколон! И то лучше пахнет!

      – Хорошо, – обескураженно кивнул Игоряша. – Что, мне сейчас уйти? Я буду тебя раздражать?

      – Да! Ты будешь меня раздражать! Но уходить не надо. Что я, Салтычиха какая-то? Меня в школе наругали, в пух и прах разнесли, я буду на крепостных срываться?

      – Я согласен быть твоим крепостным, – застенчиво произнес Игоряша.

      – Ой, еще мне тебя сейчас не хватало! – я отмахнулась от него. – Дети! Может, появитесь? Ваш папа пришел!

      – Папа, папа, – выскочил первым Никитос, – хочешь, я тебя гипсом ударю?

      – Ты что, вообще, что ли? – я остановила на лету Никитоса. – Он гипсом дерется, – объяснила я Игоряше. – Очень удобно получается.

      – Ага! – засмеялся Никитос. – Ну, что ты принес маме?

      – Почему маме? – удивился Игоряша.

      – Ты всегда что-то маме приносишь, мне – никогда!

      Настька уже нарисовалась рядом. И не знала, чью сторону принять. То ли защищать папу, то ли все-таки консолидироваться с братом, она сейчас его опекает, раненого…

      – Ко мне иди, – кивнула я Настьке, видя ее маету.

      Она тут же подошла ко мне и прилипла сбоку.

      – Мальчики, – обратилась я к Игоряше и Никитосу, – а не сходить ли вам в магазин? А то у меня ничего нет на ужин. Одни макароны. И кажется, сыр. Или сыра нет.

      – Я буду макароны, – процедил Никитос, меря меня страшным взглядом.

      Как это я могла его так предать! Его! Никитоса! Защитника и моего лучшего друга – только вчера он брал с меня клятву, что я его лучший друг! – отправили в магазин, да еще с кем! С Игоряшей!

      – И я, макароны… – прошелестела сбоку у меня Настька.

      Она стояла, обеими руками ухватившись за