Чернильная кровь. Корнелия Функе

а всего лишь домой. Разве не хочет рыба обратно в воду, даже если там подстерегает щука?

      Какой-то пьяница натолкнулся на их стол и чуть не опрокинул вино. Сажерук подхватил кувшин.

      – А люди Каприкорна – Огненный Лис и прочие? Они все погибли?

      – Мечтать не вредно! – Небесный Плясун горько усмехнулся. – Все поджигатели, сбежавшие от Козимо, были приняты с распростертыми объятиями в Замке Ночи. Огненного Лиса Змееглав сделал своим герольдом, и даже Свистун, старый музыкант Каприкорна, поет теперь свои мрачные песенки в Замке Серебряных Башен. Он ходит в шелку и бархате, и карманы у него полны золота.

      – И Свистун еще тут? – Сажерук провел ладонью по лицу. – Господи, а чего-нибудь хорошего у тебя не найдется рассказать? Чего-нибудь, чтобы порадоваться, что я снова здесь?

      Небесный Плясун рассмеялся так громко, что Коптемаз обернулся и посмотрел в их сторону.

      – Лучшая новость – что ты вернулся! – сказал он. – Мы по тебе скучали, Повелитель огня. Феи, говорят, вздыхали по ночам, водя свои хороводы, с тех пор как ты нас предательски бросил, а Черный Принц каждый вечер перед сном рассказывает о тебе своему медведю.

      – Принц тоже никуда не делся? Отлично. – Сажерук с облегчением отхлебнул вина, хотя оно было и вправду на редкость гадкое. Он не решался спросить о Принце, опасаясь, что с ним случилось то же, что и с Козимо.

      – Да, у него все в порядке. – Небесный Плясун заговорил громче, потому что за соседним столиком два торговца затеяли перебранку. – Он все тот же: черен как уголь, скор на язык, нож достает еще скорее и никогда не ходит без своего медведя.

      Сажерук улыбнулся. Это хорошая новость. Черный Принц… Укротитель медведей, Метатель Ножей… наверное, так и не сумел примириться с тем, как жизнь устроена. Сажерук знал его с тех пор, как они оба были детьми, сиротами, подкидышами. В одиннадцать лет они вместе стояли у позорного столба, там, по ту сторону леса, откуда оба они родом, и потом от них два дня воняло гнилыми овощами.

      Небесный Плясун взглянул ему в лицо.

      – Ну? – сказал он. – И когда же ты спросишь меня наконец о том, что просится тебе на язык с той минуты, как я хлопнул тебя по плечу? Спрашивай! Не дожидайся, пока я напьюсь так, что не смогу тебе ответить.

      Сажерук не мог удержаться от улыбки. Небесный Плясун всегда был мастером читать в чужом сердце, хотя по его круглому лицу этого не скажешь.

      – Что ж, и впрямь. Как она поживает?

      – Ну наконец-то! – Небесный Плясун самодовольно улыбнулся, показав две дыры на месте выпавших зубов. – Во-первых… Она по-прежнему красавица. Живет теперь в доме, не поет, не танцует, закалывает волосы наверх, как крестьянка. У нее есть клочок земли на холме позади замка, и она разводит там травы для цирюльников. Даже Крапива у нее покупает. Живет она с этого ни шатко ни валко и растит двух ребятишек.

      Сажерук попытался сделать равнодушное лицо, но по улыбке Небесного