Синдром Л. Андрей Остальский

и снял с крючка в прихожей деревянную вешалку – ничего умнее не придумал. Сделал один осторожный шаг по направлению к гостиной, аккуратно переставляя ноги. Постоял, послушал – все то же самое, легкое шуршание доносится, и тишина.

      Ну, вообще!

      Сделал я еще шаг. И еще один. Дверь все ближе. Наконец, вобрав в легкие побольше воздуха, чтобы быть готовым к атаке, пододвинулся вплотную к двери. Просунул голову в проем. Увидел часть журнального столика и кресло, вернее, только его небольшую часть. И женскую ногу увидел – в черной лакированной туфле, очень стройную, с изумительным коленом – такой красоты, что из меня даже весь воздух сразу вышел. Я подумал, все, кранты, снова вдохнуть уже не удастся. Но нет, кое-как сумел. Вздохнул и смело шагнул вперед.

      А дальше ничего не помню. То есть вообще, аб-со-лют-но ничего.

      Глава 4

      Ш.

      1

      Я увлеклась собственным рассказом, расчувствовалась, даже не сразу заметила, что Нинка недоверчиво крутит головой.

      – По-моему, Сашка, ты у меня баронесса все-таки, – говорит.

      Я нахмурилась, смотрю на нее недоуменно, даже с раздражением. Что это еще за глупости такие она несет.

      – Какая баронесса? О чем ты, подруга?

      – Баронесса Мюнхгаузен, вот какая!

      И смеется. Демонстрирует, что тоже на литературные аллюзии способна. Не все же мне одной ими баловаться… Но только глупо у нее это выходит, честно говоря.

      Махнула я рукой.

      – Не веришь, не надо. И рассказывать дальше не буду. Мне даже легче…

      – Не обижайся! – поменяла тактику Нинка. Даже за руку меня взяла проникновенно. Говорит:

      – Ну просто действительно это кажется невероятным… В наше-то время… Это в фильмах только бывает – похищения и всякое такое… Но я слышала, что на Кавказе до сих пор случается – невест похищают…

      – Ах, каких невест, – говорю, – каких невест! Если бы! Это чеченские сепаратисты были…

      Нинка даже поперхнулась.

      – Кто?! Какие еще сепаратисты? И что им за нужда была тебя похищать?

      – Ну как… единственная и горячо любимая дочь президента Академии наук, всемирно известного ученого… Резонансная могла выйти штука… Самое смешное, что они понятия не имели, что ровно к тому моменту Фазера моего из Академии турнули… Когда я им об этом сказала, они не верили, думали, я вру… Снимали-то его по-тихому. Долгое время даже в печати ничего об этом не было. Когда все-таки убедились, что я говорю правду – в «Известиях» заметка про выборы нового президента появилась, я думала, может, они меня отпустят по этому случаю… Но куда там…

      – И что, что было потом? Как ты спаслась-то? – Глаза у Нинки загорелись, вроде поверила наконец.

      Я встала, налила нам обеим по полному бокалу муската. Свой выпила залпом и сказала:

      – Ты слышала, что такое Ливанский синдром? Его еще Стокгольмским называют.

      – Стокгольмский? Кажется, что-то такое слыхала… Какая-то