Джек Ричер, или Я уйду завтра. Ли Чайлд

я считал, что как раз очень даже объясняет. А также то, что Сьюзан оставила машину и поехала дальше на метро. Я считал, что она надеялась подобраться к тому, с кем собиралась встретиться, неожиданно, из какого-то укрытия, с оружием в руках, вся в черном, готовая к сражению в темноте. Может быть, зимний пуховик был единственной черной курткой, которая имелась у нее в распоряжении.

      Кроме того, такое предположение объясняло и все остальное: ее страх и ожидание надвигающейся смерти. Вероятно, она тихонько шептала слова мольбы или оправдания либо приводила какие-то доводы или даже угрозы – вот почему у нее шевелились губы. Может быть, от того, что она повторяла свою речь снова и снова, та становилась для нее более убедительной и правдоподобной. И вселяла хоть какое-то спокойствие.

      – Сьюзан не могла ехать, чтобы что-то передать, потому что у нее с собой ничего не было, – сказал Джейк.

      – Возможно, было, в голове, – возразил я. – Ты сам сказал, что у нее была прекрасная память. Подразделения, даты, временные графики… не знаю, что им требовалось.

      Он замер на месте и попытался придумать доводы, которые разбили бы мои предположения, но не смог.

      – Секретная информация, – проговорил он. – Военные тайны. Господи, не могу поверить.

      – На нее оказывали давление, Джейк.

      – И все равно, я не понимаю, какие в Управлении человеческими ресурсами могут быть секреты, чтобы из-за них убили человека?

      Я не ответил на его вопрос, потому что не имел ни малейшего представления. В мои времена УЧР называлось УЛС, Управление личным составом, а не человеческими ресурсами. Я прослужил тринадцать лет, не задумываясь о них ни на мгновение. Они занимались бумажной работой и личными делами. Вся интересная информация находилась в других местах.

      Джейк поерзал на стуле, запустил пальцы в грязные волосы, потом прижал ладони к ушам и описал головой полный овал, словно пытался снять напряжение в шее, или изобразил внутреннюю бурю, которая, сделав круг, вернула его к самому главному вопросу.

      – Тогда почему? Почему она застрелилась до того, как добралась до того места, куда ехала? – спросил он.

      Я пару секунд собирался с мыслями. Со всех сторон нас окружали обычные звуки кафетерия: шорох подошв по линолеуму, стук посуды, новости, которые передавали по телевизорам, прикрепленным высоко на стенах, треньканье звонка, сообщавшего, что готовое блюдо можно забрать.

      – Сьюзан нарушала закон, – сказал я наконец, – а также все свои профессиональные обязательства. Видимо, она подозревала, что за ней следят. Возможно, ее даже предупредили об этом. Она находилась в напряжении с того самого момента, как села в свою машину, постоянно смотрела в окно заднего вида, не появятся ли красные огоньки. Каждый коп на каждом въезде на платный участок дороги представлял собой опасность. Каждый мужчина в костюме, который попадался ей на глаза, мог оказаться федеральным агентом. В вагоне метро любой из нас в любую минуту мог встать и задержать ее.

      Джейк