Лагерь ужасов. Мария Некрасова

магия рабов. Ты хоть одного негра в поселке видел?

      Мне стало смешно, а Кит, похоже, оскорбился. Сашка встал на защиту:

      – Ну и что! Все магии древние, и у всех есть первооткрыватели, что с того? Теперь их используют все, кому не лень, и необязательно негры. Вон в битве экстрасенсов…

      – Уймись! – цыкнул Кит. – Хотя Клязьма правда ерунду говорил. При чем здесь негры?

      – А ты ту куклу видел? – не унимался Клязьма. – Черт с ним, со стеклом….

      – Можно поискать, – пожал плечами Кит. – Вряд ли ее кто-то взял на память. Скорее всего, выкинули в яму – и все. Только я не пойду! Мне как-то фиолетово, верите вы мне или нет. Оно не стоит того, чтобы копаться в мусоре.

      – Ну и не болтай тогда, – пробубнил Клязьма и ушел со своими тарелками. Могу поклясться, что он тогда поверил и, может быть, даже собирался навестить здоровенную мусорную яму на задворках лагеря. Но замечен не был, так что не считается.

      К Лехе мы шли, обсуждая эту историю. Кит показал мне выбитое окно и место, где, по его прикидкам, все случилось. Место как место. Подъезд без козырька, наверняка парень заходил или выходил по каким-то своим делам, а тут… Не свезло. Я зачем-то вглядывался в штукатурку на стене, сам не понимал, зачем, пока не увидел малюсенькие красные крапинки. Хотя нет, ерунда, мне тогда так показалось. Случись что, кровищи было бы побольше. Хотя, может, ее затерли давно…

      – Скажи честно, что ты все выдумал. Ну почему, например, я не слышал? Если бы такое было, шумиха была бы на всю страну! В Интернете бы точно…

      – Не было тогда еще Интернетов, деточка, – не моргнув глазом, сообщил Кит. – Этой истории лет двадцать. Просто отец увидел знакомое название на путевке и вспомнил. Он же сто лет этим занимается, про каждый лагерь страшилок понарасскажет, только спроси.

      – Так бы и сказал… Погоди, а стекло?

      – А что стекло? – пожал плечами Кит. – По-твоему, в здании администрации не может быть выбито стекло?

      Леха встретил нас на улице и кивнул, пошли, мол. Мы побрели в его комнатку, оклеенную плакатами и календарями двадцатилетней давности. В комнате еле помещались кровать, стол и стул, такие же древние. Леха уселся на стул, оставив нам только возможность топтаться в проходе.