Персики для месье кюре. Джоанн Харрис

Он снова улыбнулся. – А это мой пес Владимир. Влад, скажи даме «здравствуйте»!

      Влад гавкнул и отряхнулся, подняв над маленькой плотиной целое облачко водяных брызг.

      Розетт засмеялась и жестами сообщила мне: «Очень хорошая игра!»

      – Что это она такое говорит?

      – Говорит, что ты ей понравился.

      – Круто!

      – Значит, ты сын Жозефины, – сказала я. – А я ее старая приятельница. Меня зовут Вианн. Мы остановились в Маро, в старом домике мадам Вуазен. – Я помолчала. – Я была бы очень рада, если бы вы с мамой пришли к нам в гости. Вместе с Владом. И с твоим отцом, если он, конечно, захочет прийти.

      Пилу пожал плечами.

      – А у меня нет отца. – В его голосе послышался легкий вызов. – То есть, по всей очевидности, он у меня есть, но я…

      – Но ты просто с ним не знаком?

      Пилу улыбнулся.

      – Да. Верно.

      – Моя дочка тоже раньше часто так говорила. Моя вторая дочка. Анук.

      Глаза Пилу вдруг округлились от удивления.

      – Ой, а я знаю, кто вы! – воскликнул он. – Вы та самая дама из шоколадной лавки! Которая раньше всякие вкусные штуки делала! – Его улыбка стала еще шире, он даже слегка подскочил от возбуждения. – Мама все время о вас говорит. Вы тут почти что знаменитость.

      Я рассмеялась.

      – Ну, до знаменитости мне далеко.

      – А мы теперь каждый год устраиваем тот праздник, который вы сто лет назад придумали! На Пасху. Прямо на площади перед церковью. Там устраивают танцы, ищут пасхальные яйца, вырезают всякие штуковины из шоколада – в общем, много чего.

      – Правда? – удивилась я.

      – Ага. Это бывает так клево!

      Я вспомнила тот первый праздник шоколада, который сама же и устроила, – с выставленными в витрине разнообразными сластями и написанными от руки названиями. Вспомнила, как полжизни назад шестилетняя Анук брызгалась в лужах, топая по ним в желтых резиновых сапожках; как она дула в пластмассовую трубу; как Жозефина танцевала на площади перед церковью, а Ру стоял рядом со мной, и на лице у него, как всегда, было то самое выражение – чуть сердитое, чуть застенчивое…

      Мне вдруг стало не по себе.

      – И мама никогда даже не упоминала имени твоего отца?

      Он снова одарил меня своей сияющей улыбкой – точно солнечные зайчики на речной воде.

      – Она сказала, что он был пиратом и плавал под парусами вниз по реке. А потом уплыл в дальние моря, и теперь он пьет там ром из кокосовых скорлупок и ищет зарытые клады. Она говорит, что я очень на него похож и, когда вырасту, тоже непременно уберусь из этих мест, и у меня будут свои приключения. Может, я и его тогда где-нибудь там, в дальних морях, встречу.

      Теперь меня охватила настоящая тревога. Что-то уж больно похоже это звучало на те истории, которые так любит рассказывать Ру. Мне всегда казалось, что Жозефина весьма к нему неравнодушна. На самом деле был момент, когда я думала, что они вполне могут влюбиться друг в друга. Но жизнь вечно путает наши планы, и даже