Персики для месье кюре. Джоанн Харрис

[13], начальная школа, булочная Пуату – все, что казалось мне символом уюта и покоя, когда я впервые здесь появилась, и выглядело в моих глазах вечным и неизменным, окрасилось теперь в иные тона. Все здесь словно покрыл налет тревоги, все дышало холодом любезного, но отстраненного дружелюбия.

      Я заметила, как Рейно посматривает в сторону церкви. Все прихожане уже вошли внутрь, и я спросила:

      – Вам, наверное, пора поскорее облачиться в сутану? Вы же не хотите опоздать к мессе.

      – Сегодня службу отправляю не я, – он по-прежнему говорил абсолютно нейтральным тоном, – а приезжий священник, отец Анри Леметр. Он бывает у нас по особым случаям.

      Мне это заявление показалось весьма странным, но я, будучи человеком далеким от церкви, от комментариев воздержалась. А Рейно ничего объяснять не стал. И стоял со мной рядом, застыв, как подсудимый, ожидающий приговора.

      Розетт и Анук молча наблюдали за нами, то и дело посматривая в сторону нашей бывшей chocolaterie. Анук даже наушник из уха вытащила. Потом подошла к обугленной двери почти вплотную, и я знала: сейчас она вспоминает, как мы с ней мыли мылом и оттирали песком резьбу на этих старинных дверях; как покупали краски и кисти; как потом пытались отмыть волосы от краски, которой перепачкались, обновляя стены и наличники.

      – Внутри, возможно, все далеко не так плохо, как снаружи, – сказала я и толкнула входную дверь. Незапертая дверь открылась легко. Но внутри оказалось еще хуже: посреди комнаты – гора сломанных стульев, по большей части сильно обгоревших и ставших бесполезными; скатанный в трубку почерневший ковер; останки мольберта на полу. На стене все еще висела школьная доска, и с нее на пол сыпались черные хлопья.

      – Значит, здесь была школа? – громко спросила я.

      Рейно мне не ответил. Губы его были плотно сжаты.

      Розетт явно была недовольна и, надув губы, сказала на языке жестов: «Мы что, будем здесь спать?»

      Я улыбнулась и покачала головой.

      «Вот и хорошо. А то Баму здесь не нравится».

      – Мы переночуем где-нибудь в другом месте, – сказала я.

      «Где?»

      – Я знаю одно вполне подходящее местечко. – Я посмотрела на Рейно и все же спросила: – Я бы не хотела вмешиваться в ваши дела, но с вами, похоже, случилась какая-то беда?

      Он улыбнулся. Улыбка была чуть заметная, зато настоящая; на этот раз она отразилась даже в его глазах.

      – Наверное, можно сказать и так.

      – А вы вообще-то собирались идти к мессе?

      Он молча покачал головой.

      – В таком случае пойдемте со мной, – предло-жила я.

      Он снова улыбнулся и спросил:

      – И куда же мы с вами пойдем, мадемуазель Роше?

      – Для начала положим цветы на могилу одной старой дамы.

      – А потом?

      – А потом сами увидите, – сказала я.

      Глава девятая

      Воскресенье, 15 августа

      Полагаю, мне все-таки придется с ней объясниться. Я думал, мне, возможно, удастся этого избежать, но если она останется