Джейн Эротика. Шарлотта Бронте

произойдет перемена к лучшему. Мне казалось, что она старается посеять ростки недоверия и злобы на новом пути, который открывался мне. Я чувствовала, как, лишенная возможности оправдаться, я превращаюсь в глазах мистера Брокльхерста в хитрую, испорченную девчонку.

      – Печально замечать притворство в ребенке, – сказал мистер Брокльхерст. – За ней нужно присматривать, миссис Рид. Я поговорю с мисс Темпл и учителями.

      – Я надеюсь, что методы воспитания будут соответствовать ее склонностям. Ей нужно научиться скромности и трудолюбию. Что касается каникул – их она будет проводить в Ловуде.

      – Вы рассуждаете в высшей степени благоразумно, мадам, – отозвался мистер Брокльхерст.

      – Таким образом, я могу положиться на то, что это дитя будет принято в Ловуд?

      – Можете, мадам.

      – Девочка будет отправлена в школу как можно скорее. Уверяю вас, я стремлюсь снять с себя груз ответственности, который стал чересчур обременительным.

      – Разумеется, разумеется. А сейчас разрешите откланяться. Я извещу мисс Темпл, что ожидается прибытие новой девочки, чтобы с ее приездом не возникло никаких осложнений. Прощайте, – и мистер Брокльхерст вышел.

      Мы с миссис Рид остались вдвоем, и на несколько минут воцарилось молчание. Она занималась шитьем, я смотрела на нее. Я болезненно ощущала привкус разговора, звуки которого только что стихли в этой комнате. Каждое слово все еще резко отдавалось у меня в ушах, и в глубине души копилось негодование.

      Миссис Рид подняла на меня глаза, приостановив ловкие движения пальцами.

      – Выйди из комнаты и поднимайся в детскую, – последовал приказ.

      Я поднялась и пошла к двери, но затем вернулась. Я миновала окно, прошла через всю комнату и приблизилась к ее креслу. Я должна была говорить. Меня жестоко подавляли, и теперь пришло время сказать. Я собрала все свои силы.

      – Я не лгунья, – начала я. – Если бы я была лгуньей, то сказала бы, что люблю вас, но я могу заявить, что это не так. Больше вас в этом мире я ненавижу только Джона Рида. Это ваши дочери, Элиза и Джорджина, все время лгут.

      Миссис Рид, не отрываясь, созерцала меня ледяным взором.

      – Что-то еще? – спросила она.

      Дрожа с головы до ног и пытаясь подавать охватившее меня нервное возбуждение, я не могла остановиться:

      – Я рада, что вы мне не родственница. Я никогда в жизни не назову вас тетей. Я не приеду к вам, даже когда вырасту. И если кто-нибудь спросит меня о том, как мне жилось у вас, любила ли я вас, я отвечу, что мне отвратительна сама мысль о вас, потому что вы были жестоки ко мне.

      – Да как ты смеешь такое говорить, Джейн Эйр?!

      – Как смею? Как я смею? Потому что это правда! Вы думаете, что у меня нет чувств и я могу обойтись без любви, без ласки? Но я не могу. В вас нет сострадания. Я буду до самой смерти помнить, как вы бросили меня в красной комнате, заперли там. Я рыдала в ужасе, кричала, задыхалась, но в вас не было ни капли жалости. Вы наказали меня за то, что ваш злой сын ударил меня, сбил меня с ног просто так. Люди думают, что вы достойная женщина, но вы дурная и черствая. Вы – лгунья и притворщица!

      Едва