Долгое возвращение. Вячеслав Ганич

мне предложат заказ, я не смогу отказаться.

      – Сейчас выясню. – Внутренне собравшись, Камл-Атдор приготовился достойно пообщаться с Шихбиру.

      Шихбиру посасывал багровый напиток из бокала, раскинувшись в кресле. Кожистые рожки со светочувствительными клетками шевелились, выплетая невидимый узор.

      – Рад, что ты не подвел, Камл-Атдор. Но у нас некоторые трудности. Принять груз пока не получится.

      «Это кровь, – подумал Камл-Атдор, не сводя взгляда с багрового напитка. – Где мерзкий червяк достает ее?»

      – Найди спокойное место. – Черное тело Шихбиру свела судорога. – Мы возместим издержки. Подробности сообщим при возникновении благоприятных условий. Ты понял?

      Камл-Атдор непроизвольно вскинул щупальца в знак покорности. У него на примете имелось спокойное место. Он давно хотел купить заброшенную космическую станцию землян, но медлил, плохо представляя, как извлечь из нее прибыль.

      При мысли о возмещении издержек Камл-Атдор почувствовал удовлетворение.

      iii

      Лонсан метался по заброшенному городу неизвестного мира среди поваленных деревьев и груд камней. С одной мрачной улицы он попадал на другую, словно незримая сила перемещала его сквозь пространство, не позволяя замедлить движение.

      Спустя несколько привычных перемещений сновидение получило неожиданное развитие: восприятие обрело объем, цвет и звук. Лонсана окружил наполненный темной взвесью воздух. Свистел ледяной, пронизывающий до костей ветер, глаза слезились. Лонсан различил звук своего сдавленного дыхания. Он приложил руки к выпуклой грудной клетке, ладони легли на плоские широкие ребра, под ними билось два мощных сердца. Хриплый стон безотчетного ужаса, поднявшийся из глубин легких, заглушил ветер – и действительность вторглась в сознание.

      Лонсан облизнул пересохшие губы. Темнота каюты не успокаивала. Казалось, она таит опасность. Перед внутренним взором по-прежнему тянулись мрачные улицы. Ладони хранили удары двух сердец. Его трясло. Он лежал скрюченный на койке, запутавшись во влажных простынях. Единственное сердце гулко стучало.