Дипломатическая смерть. Светлана Алешина

зная о твоей порядочности. В конце концов, я должна кому-то об этом поведать. Ты ведь знаешь, я совсем одна. Не хочу, чтобы эта прекрасная тайна ушла со мной в могилу.

      – Конечно, конечно, это останется между нами, – заверила ее Лариса.

      – То, что я была в него влюблена, об этом знают, наверное, все наши родственники. Но я не старая дева, как думают обо мне многие. Когда-то человеческое и мне было не чуждо. С сестрой я, конечно, сохранила отношения, но не было прежней теплоты. И уж, безусловно, не было искренности. Мне нужно было скрывать, что между мной и Николаем что-то было, – грустно усмехнулась Ольга Семеновна.

      – Неужели? – удивилась Лариса, веря и одновременно не веря словам тетушки.

      – Да-да, это было. В мае шестьдесят первого года. Я поехала отдыхать в санаторий в Болгарию, в Варну, на Золотые пески. И так сложились обстоятельства, что сестра с мужем тоже были там. Мы прекрасно отдыхали, гуляли. Но потом Наталья – она была беременна – плохо себя почувствовала, и врачи посоветовали ей покинуть Болгарию и вернуться в Москву. А Николай остался. Думаю, тому причиной уже тогда была я, – Ольга Семеновна гордо вскинула голову.

      – И что же было дальше? – заинтригованно спросила Лариса, заерзав на стуле.

      – Какое-то время мы продолжали наши невинные встречи. Знаете, как бывает, касания рук вроде бы невзначай постепенно переходят в целенаправленное стремление коснуться друг друга. Мне уже сложно сказать, кто из нас кого соблазнил… – Ольга Семеновна махнула рукой. – В общем, это случилось, и мы провели вместе незабываемую неделю.

      И она так мечтательно закатила глаза, что Лариса поняла – эту неделю они с Березниковым не вылезали из постели и не узнали всей красоты черноморских песков Болгарии.

      – И что было потом?

      – Потом закончился отпуск, и мы расстались. Я долго плакала. Сначала я хотела все забыть, а потом стала жить этой неделей. И заслужила репутацию чокнутой старой девы.

      Ольга Семеновна погрустнела, склонила голову и начала нервно теребить край скатерти.

      Под конец эта история совсем наскучила Ларисе, и, чтобы немножко себя развлечь, она вернулась к разговору о почерке.

      – Ольга Семеновна, а кроме послания из потустороннего мира, есть ли у вас еще какие-нибудь версии происшедшего? – спросила она. – Я имею в виду случай в краеведческом музее…

      – Меньше всего мне хотелось бы об этом думать, но то были смутные времена. И порой у меня возникает мысль, которая и раньше приходила ко мне, – о том, что он никогда не умирал. Что все это было разыграно для каких-то целей, неведомых простым смертным. Но за этим стоят, возможно, большие люди… Правда, эта версия мне кажется еще более невероятной, чем первая.

      Слушая старушку, Лариса вдруг подумала – а что, если действительно этот человек жив! Только вот непонятно, зачем он приехал в это Сосново и оставил запись в краеведческом музее? Она прикинула – Березникову сейчас должно быть где-то шестьдесят пять лет. Если он вдруг каким-то непостижимым образом жив, то у него могли тоже взыграть ностальгические воспоминания и прочие