Дорога до Солнца. Георгий Мациевич Какава

наполнился звуками, как будто кто-то поднял купол, накрывавший это озеро, и шум со всей округи собрался в пчелиный рой и витает вокруг, не давая вновь услышать сказочную тишину, которая громче любых мыслей. Еще пару часов и солнце окажется в зените, а дел еще много. Тэкеши знал, что стоит ему выйти из воды, как раны и боль снова вернутся, на этот раз стоит оказать им внимание.

      Солнечный свет струился через проем; без труда уже можно было видеть абсолютно все предметы, находящиеся в комнате. Пройдя немного дальше, самурай обнаружил большую кровать, стоявшую у стены. По правую сторону от изголовья были огромные окна, позволяющие хоть небольшому количеству света просочиться внутрь дома, темного и мрачного со стороны улицы, будто хранящего траур. Пыль витала в воздухе, можно было различить отдельные мелкие частички, бесцельно кружащиеся в пространстве, гонимые еле заметными потоками ветра; в этом месте свет буквально можно было увидеть, словно некий художник набрал его на кисть и смело махнул ею прямо по воздуху, вырисовывая лучи.

      У изголовья кровати был платяной шкаф, большой, внушительный, наверняка хозяйка гордилась им и не упускала возможность похвалиться таким красавцем перед гостями. Внутри аккуратной рукой было сложено множество тряпочек разных цветов: женщина, жившая тут раньше, определенно любила хорошо выглядеть и переодевалась при любом подходящем случае. Красный лоскут ткани отлетел в другой край комнаты – платье с золотыми цветами, которое явно носили в самые торжественные минуты. Синяя тряпочка отправилась в угол – похоже, в этом она ходила каждый день. Вот и объект поисков – белый хлопковый дзюбан6. Треск рвущихся нитей раздался по всему дому. Еще. И еще. Тэкеши держал в руках полоски чистой ткани, которые раньше висели на теле хозяйки, храня его в ответственные моменты, теперь они послужат и ему. Ей они точно уже не пригодятся, что бы здесь ни случилось, эта женщина вряд ли теперь выйдет в свет в одном из своих прекрасных нарядов. Полностью замотав торс, стянутый как корсетом, раненый воин почувствовал, что на первое время, пока его кожа и плоть изрезаны и подвержены опасности, это сможет его защитить. Теперь движения не вызывали такую боль, и, в конце концов, это не первое его ранение, и уж точно не последнее.

      Похоже, самое время осмотреться. Голова самурая стала совсем ясной, и он смог увидеть вокруг себя просторный, красивый дом. Все было покрыто слоем пыли, свидетельствующем об отсутствии хозяев, однако грязным назвать его было трудно: все было на своих местах, все было очень аккуратно, нет ни единой вещи, которая лежала бы как-то криво. Доски скрипели под ногами, создавалось впечатление, что этот дом стонет, и каждый шаг, который делал путник, для старой постройки был тяжелым испытанием. Бывали участки на полу, которые заставляли жилище петь очень прерывисто и тихо, а были и такие, которые подобно клавише на фортепиано, заставляющей инструмент залиться мелодичными звуками, вызывали громкий скрежет, и чем сильнее проседал пол под ногой,

6

Дзюбан – нижняя одежда в средневековой Японии, которую надевали на тело, прежде чем облачиться в основной наряд.