Последний бой. Артем Драбкин

столкнулись, и нас на спутной струе сильно тряхнуло. Отбомбились.

      Говорю:

      – Вася, самолетов очень много. Давай мы пойдем домой не по суше, а по морю, потому что можно столкнуться.

      Пошли на море. Обошли.

      А дальняя авиация шла волнами – там бомбят и тут бомбят. Мы морем прошли, потом на сушу и нормально сели.

      И последний вылет был в ночь на первое мая. Мы всей дивизией летали пьяные. Получилось так вот почему. Погода была ужасная – низкая облачность, дождь идет. 40–50 метров высота. И нам дают команду: «Отбой!» Мы жили в городе, а аэродром был километрах в трех от города. 30 апреля у нас был торжественный вечер в клубе в честь Первого мая. Потом танцы. У нас, естественно, спиртик водился. Мы до ужина выпили. Покушали, еще выпили, а потом пошли на торжественное собрание в клуб. Пьяненькие уже.

      Начальник политотдела дивизии полковник Николаев на трибуне в клубе речь толкает, прославляет коммунистическую партию, товарища Сталина. Мы ждем, когда начнутся танцы. И вдруг в середине этого доклада объявляют:

      – Боевой вылет, война.

      Мы боевые вылеты называли войной. Так говорили: «Сегодня будет война или нет?» Допустим, нет. Значит, отбой. Сегодня уже объявили, что войны не будет, отбой. Поэтому мы побрились, почистились, напились и пошли на танцы.

      А тут – война. Я думаю: «Какая война?! Идет дождина, не видно ничего». Но приказ: «На аэродром!» Думаю: «Ладно, доедем до аэродрома – и обратно приедем».

      Приехали на аэродром, ничего не видно, дождина.

      – По самолетам!

      Ладно, думаю, посидим в самолетах – и обратно в клуб. А тут команда:

      – Запускайте моторы, взлетать.

      Мы переоделись. Взлетаем. Разожгли плошки, костры, пытались сделать какое-то направление, чтобы было видно немножко. Взлетели. И буквально через 30–40 километров погода стала более-менее хорошей.

      Я жалуюсь:

      – Вася, меня мутит.

      Вот так. Я вообще очень плохо переносил спиртное – пацан еще был. Если выпью стакан водки, то уже валяюсь трупом. А там спиртику выпили.

      Он говорит:

      – Командир, у меня есть шоколад, съешь шоколадку – может быть, полегче будет.

      Я перекусил. Летим дальше. Отбомбились нормально. И это был последний боевой вылет, в ночь на 1 мая 1945 года. И практически вся дивизия летела пьяная, потому что все выпили хорошо.

      После первомайского вылета нам дали задание днем лететь на Либаву. Мы готовимся, подвешиваем бомбы, нам дают задание, а погоды нет. Идут вторичные фронты. Нам все время дают отбой, отбой, отбой. И так нас продержали до 9 мая. А 9 мая утром пальба, шум, гам. В Барановичах стоял бронепоезд, и он заухал из своих пушек. Конец войне!!!

      Стрелки побежали, начали стрелять изо всех пулеметов, все кричат:

      – Ура!!! Ура!!! Ура!!! Война закончилась!!!

      Состояние было необыкновенное. Очень трудно это описать: столько переживаний, и в то же время такой стресс.

      Интервью А. Драбкин

      Маслов Иван Владимирович

      командир