Когда мы были взрослыми. М. Ларина

блеющим голосом передразнил Колька своего приятеля, – она-то нас послушает-послушает, да и пойдет, куда хотела, только еще злее станет.

      – По-моему, Кошкалда никогда не злится.

      – Может, это она только вид такой безмятежный на себя напускает, а внутри у нее – ад, и черти в нем прыгают!

      – Слушай, ну и фантазия у тебя – ад внутри Кошкалды! – Кирилл с долей некоторого уважения поглядел на своего дружка Кольку, о чем-то напряженно думающего.

      А Колян действительно думал, что во всей этой истории есть что-то недоступное пока их с Кириллом пониманию, словно бы ты впервые слышишь мелодию, в которой тебе незнакомы ни исполнитель, ни музыка, но в глубине души убежден, что эта вещь тебе давно и хорошо известна, – надо лишь вспомнить.

      У Коляна часто бывало подобное ощущение, ему казалось, что большая часть его жизни уже когда-то и где-то им прожита, но он ни с кем этим чувством не делился из опасения, что его не поймут и поднимут на смех.

      Кирилл уже замерз и стал весело приплясывать в своих демисезонных ботиночках. Отказ Коляна разделить его отчаянное предприятие поначалу поверг его в уныние, но сейчас сожаление по этому поводу отступило на второй план – Кирилл думал о предстоящем объяснении с родителями, и эта перспектива его абсолютно не воодушевляла.

      – Слушай, Кирюх, я тебе вот что скажу: не пошла Кошкалда ни к кому из нас, она вообще в наши края с другой целью приехала, – Колян произнес это, равнодушно разглядывая грязную потрескавшуюся стену дома напротив, – так что нечего нам тут сидеть, как голубям, и трястись.

      – Скажи, пожалуйста, а для чего она сюда приперлась? – вкрадчиво спросил его Кирилл.

      – Я этого не знаю, но что не предкам стучать, это точно.

      – Я же говорил тебе: пойдем и спросим у нее – зачем?

      – Мы у нее до той поры не спросим, пока она сама не захочет нам ответить, – а вот сами узнать мы можем – вставай, пошли!

      – Куда это? – в голосе Кирилла звучало недоумение.

      – Увидишь, козел, пошли!

      Друзья снялись с уже насиженной скамейки и двинулись… Направление указывал Колян, ставший внезапно серьезным. Вскоре они подошли к подъезду, где имел удовольствие жить Кирилл, который и сказал, криво улыбаясь:

      – Ну и на кой ляд мы сюда притопали? В гости ко мне собрался – пошли, дома хоть кино посмотрим!

      – Да погоди ты со своим кино! Мы здесь будем Кошкалду дожидаться, если, конечно, дождемся.

      – А почему именно здесь? Почему не у твоего подъезда или вообще не под тем вон грибком с песочницей?

      – Потому что мне так охота – достаточно этого тебе? – Колян буквально прошипел эти слова в лицо Кириллу.

      – Да ладно, что ты сразу в бутылку лезешь, псих несчастный!

      – Все, замяли. Садись вон на ограду и сиди, если устал, ждать, может, долго придется!

      Кирилл послушно уселся на тонкий заборчик, ограждающий клумбу возле его подъезда, и обиженно замолчал. Потянулись долгие минуты странного ожидания, когда никто из них толком не знал, чего они ждут.

      Колян подчинялся лишь странному безотчетному чувству,