Убийцы с партийным акцентом. Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

коротка, он подрыл в ногах, лег второй раз, ещё коротка – ещё рыл – могила готова. „Теперь дайте мне помолиться“, – я разрешил, он помолился на все стороны минут 10, я ему не мешал. Затем он сказал: „Готов“. Я сказал, что расстреливать не буду, а живым закопаю, пока ты не снимешь постановление (о забастовке против большевиков, – С. С.-П.), но он сказал, что это не сделает». Тогда Жужгов и подручные закопали архиепископа живым (Пермский Государставенный архив социально-политической истории – ПГАСПИ).

      В 1921 году Николай Жужгов был обвинен в использовании служебного положения в корыстных целях и исключен из партии. Дальнейшая его судьба неизвестна.

      *Андрей Марков (1882—1965) работал мастером в орудийном цехе Мотовилихинских заводов, в 1903 году был призван на военную службу, но дезертировал. В 1905—1906 годах принимал участие в Мотовилихинском вооружённом восстании и других революционных выступлениях. В своих воспоминаниях описывал участие в убийстве, по крайней мере, трех десятков людей. После февраля 1917 лично убивает монаха и 12 обезоруженных полицейских. А вот его воспоминания о расправе над Михаилом Романовым; «Первая мысль об этом зародилась у тов. Мясникова Г. И. Об этом он сказал в управлении милиции тов. Иванченко, который был комиссаром по охране гор. Перми и… тотчас же позвонил ко мне… Тов. Мясников посвятил нас, в чем дело… и мы тут же решили пригласить… тов. Жужгова Николая, тов. Колпащикова Ивана…

      В Перми лошадей поставили во двор губЧК, посвятили в это дело председателя губЧК тов. Малкова и помощника Иванченко тов. Дрокина В. А. Здесь окончательно был выработан план похищения…

      Поздним вечером 12 июня 1918 года к гостинице «Королевские номера» подъехали на фаэтонах… Тов. Мясников ушёл пешком. А мы, четверо – тов. Иванченко с тов. Жужговым на первой лошади, я (Марков) с Колпащиковым – ждали… Мясников вернулся и сказал, что Романов отказался ехать… Жужгов и Колпащиков отправились в номера, а мы с Иванченко и Мясниковым остались на улице в резерве, сейчас же потребовали подкрепления…. Тогда я, вооруженный наганом и ручной бомбой, вошёл в помещение… Я занял место в коридоре, не допуская никого к телефону, вошёл в комнату, где жил Романов, он продолжал упорствовать, ссылаясь на болезнь, требовал доктора… Тогда я потребовал взять его, в чём он есть. На него накинули, что попало, и взяли, тогда он стал поспешно собираться… Он просил взять с собой хотя [бы] его личного секретаря Джонсона, – ему это было предоставлено…

      Михаила Романова посадили на первую лошадь. Жужгов сел за кучера, а Иванченко рядом с Михаилом Романовым; я посадил с собой Джонсона, а Колпащиков за кучера, и таким образом, проехали керосиновый склад (бывший Нобеля), что около 6 верст от Мотовилихи. По дороге никто не попадал; отъехавши еще с версту от керосинового склада, круто повернули по дороге в лес направо. Отъехавши сажен 100—120, Жужгов кричит: «Приехали, вылезай!» Я быстро выскочил и потребовал, чтобы и мой седок то же