Дорога крови. Алена Трутнева

с головой, можно представить себя храбрым алхимиком или исследователем дальних стран, который спасается от непогоды в пещере, полной невиданных сокровищ. И их непременно стережёт огромный чешуйчатый дракон.

      Мальчик осторожно выглянул из своего убежища. Светлые пятна, отбрасываемые огнём, пускались в пляс по деревянным стенам, скользили по доброму и немного усталому лицу матери. Она тихонько напевала, качая на коленях забавную сморщенную малышку, и он невольно залюбовался ими.

      Но стоило только моргнуть, как тепло и безопасность родного дома исчезли, оставив его под открытым небом. За спиной в небо взметнулось пламя пожарища, и мальчик в ужасе бросился бежать. Он нёсся по пожухшему от летних засух полю, не обращая внимания на хлеставшие по босым пяткам стебли трав. Одеяло промокло от росы и стало тяжёлым, и мальчик бросил его. Ребёнку казалось, что отчаянные крики погибающих людей, ржание лошадей и лай собак, пойманных в огненную ловушку, преследуют его, не давая остановиться. Мир вокруг затуманился от появившихся предательниц-слёз, мальчик не заметил промытую давними дождями канавку и растянулся на земле. Что-то больно впилось ему в грудь. Всхлипывая, он перевернулся на спину и вытащил из-под рубашки подаренный отцом амулет – деревянную фигурку оленёнка на грубом шнурке. Зажав в ладошке подарок, мальчик вытирал непослушные слёзы и шептал:

      – Папа, папочка, мамочка…

      – Мама… – Звук собственного голоса вырвал его из объятий сна, и Савьо открыл глаза.

      Над ним в неясном свете приближающегося утра маячил низкий деревянный потолок каюты. Что-то тяжёлое и удушающее давило на шею. Юноша поднял руку, и его пальцы коснулись гладкой металлической поверхности. Ошейник. Он никак не мог привыкнуть к своему новому «украшению», которым одарили его Уник и Дьюхаз накануне. Но ошейник всё же был лучше кандалов. И, по крайней мере, почти не натирал шею благодаря кожаной подкладке внутри.

      Писарь перевернулся на бок и пощупал зашитый в кармане штанов амулет. Его самое ценное имущество – фигурка оленя на шнурке – было на месте. Савьо не решался носить её на шее, опасаясь, что может потерять или Уник с Дьюхазом по какой-нибудь глупой прихоти решат отнять его единственное сокровище, а потому однажды зашил амулет в кармане, воспользовавшись найденными на корабле лекарскими иглами и нитками, зная наверняка, что там он будет в безопасности. Чего не скажешь, спрячь юноша фигурку в каюте – надсмотрщики время от времени появлялись здесь и переворачивали всё вверх дном в поисках неких предметов, которые могли бы показаться им опасными. И писарь был почти уверен, что это было скорее развлечение для них самих, чем приказ работорговца.

      Савьо сел и только теперь заметил укутавшуюся в одеяло фигуру – Айзек, скорчившись, сидел в своём углу. Прошло уже два дня с той кошмарной ночи, когда писарь и боец разругались. С той поры парни вроде и соблюдали видимость перемирия и даже перебрасывались ничего не значащими фразами, но зародившегося сначала доверия и в помине не было.

      – Доброе утро! – Писарь встал и потянулся, прогоняя остатки ночного кошмара.

      Айзек немного