Не оставляй меня. Эмма Скотт

выглядел так, будто у него уже готов остроумный ответ, но он пожалел меня, потому что сказал мягче:

      – У тебя нет концерта сегодня?

      – У меня есть немного времени, прежде чем мне нужно будет вернуться.

      – Джона потер подбородок, выглядел он измотанным.

      – Я планировал пойти на работу после того, как вернул бы лимузин. Мою другую работу, – пояснил он. – У меня плотный график, очень плотный, и я должен придерживаться его.

      – Мне жаль. Я не хочу мешать. – Я посмотрела на него и улыбнулась. – А чем ты занимаешься на других работах?

      Джона махнул рукой в сторону пресс-папье на кофейном столике.

      – Ты коллекционер?

      – Нет, я делаю это.

      Мои глаза расширились, когда я посмотрела на стеклянные вещицы другим взглядом. Там были два сферических пресс-папье, одно выглядело так, словно внутри живет кусочек кораллового рифа, а другое заключало в себе невероятно сложный водоворот цвета. Рядом с пресс-папье стояла бутылка, усыпанная золотой пылью с красными лентами вокруг.

      Я подняла пресс-папье, наполненное морской жизнью: анемонами с белыми и желтыми щупальцами, кружевными полосами рифа различных цветов и пестрыми тропическими рыбами.

      – Кусочек океана в моей руке, – пробормотала я и посмотрела на него снизу вверх. – Это ты сделал?

      – Да. Это то, чем я занимаюсь. Я не водитель лимузина. Это моя ночная работа. Днем я промышленный художник. Освещение, металл, стекло. В основном стекло.

      – Ты действительно хорош, – сказала я, – более чем хорош. Это удивительно.

      – Да, спасибо. – Он потер затылок, наблюдая, как я держу стеклянный шар.

      «Он, наверное, думает, что я его разобью». Я осторожно положила пресс-папье обратно.

      – Мне пора в горячий цех, – сказал Джона. – Там я их делаю, эти шары. Я буду там примерно до двух часов дня, – он поджал губы, размышляя. И, наконец, произнес: – Я думаю… ну, я думаю, ты можешь остаться здесь до этого времени.

      – Да? Ты не против?

      – Не думал, что зайду так далеко, – сухо улыбнулся Джона, – в холодильнике есть кое-какая еда, если захочешь поесть. Можешь пить воду из тех бутылок. Если тебе понадобится покурить, есть небольшой двор в центре комплекса. Поверни направо, как только выйдешь. Там есть скамейки и пепельница.

      – Ладно, конечно. Поняла, – сказала я, чувствуя облегчение. Несколько часов, прежде чем мне снова нужно будет вернуться к музыке.

      Подойдя к кухонному столу, Джона нацарапал что-то на листке бумаги и дал его мне. – Это номер моего мобильного. Если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони. Телефон на кухне.

      Я взяла листок и встретилась с ним взглядом. Вблизи его глаза казались теплее. Глубокий, насыщенный карий.

      – Огромное спасибо, что разрешил мне остаться. Я действительно ценю это. Немногие люди позволили бы совершенно незнакомому человеку болтаться в их доме без присмотра.

      Джона натянуто улыбнулся:

      – Ага, это точно.

      Он сунул ключи в карман и вышел, заперев за собой дверь. Оставил меня одну