Девять воплощений кошки. Татьяна Степанова

Тригорский не торопился забирать свою стремянку электрика. Он медленно направился в комнату Мумий и саркофагов. Арина Павловна пошла за ним.

      Майк остановился у стенда с погребальной маской фараона. Долго смотрел. Потом медленно пошел вдоль витрин с саркофагами.

      – А где крюки? – спросил он.

      – Какие еще крюки?

      – Ну, которые они в ноздри засовывали и вытаскивали мозг.

      – Кто – они? – строго спросила Арина Павловна.

      – Ну, эти… жрецы, что ли, или как их там.

      Голос у него – юношеский, и в тоне сквозит любопытство. И еще что-то…

      – Инструменты, использовавшиеся при подготовке трупов к бальзамированию и мумификации, вон в той витрине – крайней.

      Майк подошел к витрине.

      – Крючья… Это они с мертвыми делали? А с живыми?

      – Что – с живыми? – еще строже спросила Арина Павловна.

      – Живым они крючья в нос совали? Мозги выкачивали? И как через такую маленькую дырку… ноздрю можно было все вытащить?

      – Я понятия не имею.

      – Да, вы же у нас недавно. Вы у нас новенькая.

      Она не видела его глаз сквозь шелковую завесу его белесых волос, но чувствовала, что он смотрит, словно ощупывает ее взглядом.

      В зал вошли две голландские пожилые туристки и остановились перед великолепным саркофагом писца фараона Аменхотепа, отделанным черной смолой и позолотой.

      Глава 13

      Двери закрываются

      Катя вслед за Анфисой поднялась по ступеням и вошла в тенистый сумрачный портик, украшенный ионическими колоннами.

      Тот самый, знакомый с детства.

      Позже она часто вспоминала этот момент. Они с Анфисой словно переступили некую невидимую черту. Они и представить себе не могли, какие странные, пугающие и трагические события впереди.

      Музей, за век своей истории видевший немало и хорошего и плохого, переживший все это, перемоловший в пыль, как жернова судьбы, неумолимо приближался к катастрофе.

      Катя открыла тяжелую дверь и оглянулась – в шесть часов вечернее солнце светит мягко, золотит купол храма Христа Спасителя, играет бликами на лобовых стеклах спешащих по Волхонке машин.

      Такое приятное солнце… такой приятный майский вечер…

      – Ты что? – спросила ее Анфиса.

      – Ничего.

      – Тогда идем.

      И они вошли в музей.

      Анфиса усадила Катю с сумками с аппаратурой в гардеробе на банкетку, а сама пошла, как она смешно выразилась, в Верхнее царство…

      – Почему это Верхнее?

      – Это у них местный музейный сленг такой, – Анфиса строила из себя бывалую музейщицу. – Я когда в прошлый раз разрешение подписывала, они меня тут водили по кабинетам, в директорский и администрации. И называли все это Верхнее царство. Ну, как в Древнем Египте. Объяснили, что изначально музей сто лет назад формировался вокруг их замечательной египетской коллекции, которая до сих пор главный хит.

      – Если есть Верхнее царство, должно существовать и Нижнее, – заметила Катя.

      – Угу, вот