Среда обитания приличной девушки. Галина Хованова

к мамочке.

      Оля кинулась к своему птенцу и попыталась обнять.

      – Уйди, я хочу к мамочке! – закричало дитя и стало отмахиваться от нее двумя ручонками. Вечер переставал быть томным.

      Мы с мамой сидели на нижних полках и тупо пялились в черноту за окном. Сверху с неизбежной частотой доносились приступы кашля. В тамбуре, под аккомпанемент детских рыданий и стук колес, Оля качала Женечку и периодически вскрикивала:

      – Я, я твоя мамочка!

      Мы возвращались домой свежими и отдохнувшими. Под нижней полкой стояли, дозревая, два ящика персиков.

      Глава двадцать шестая

      Очки

      С тем самым местом, где тетя в шляпке и с яйцами, которое у «Молокосоюза», был связан еще один эпизод. Правда, участие в нем принимала не Оля, а моя бабушка, Нина Леонтьевна ¹.

      Бабушка в последние годы жизни очень редко выходила на улицу. И не потому, что ходила плохо. Нет, ходила-то она хорошо, но вот астма у нее была. Наличие такого заболевания мешало ей, аки птичке, вспархивать по лестнице.

      Детство мое прошло под вывешивание папы из окна в ожидании неотложки, сипение ингалятора и надсадный бабушкин кашель. Астма. Тяжелейшая. Настолько тяжелая, что неотложная докторица, заехав к нам после вселения в новые квартиры, искренне удивлялась:

      – О, Нина, ты еще жива? – И они обе весело ржали, прерывая ржание бабушкиным кашлем.

      Потом ей нашли какие-то гормональные таблетки – приступы стали гораздо реже и короче, зато любой удар и просто сильное прикосновение заканчивались огромными черными гематомами.

      Когда бабуля еще могла выходить на улицу, поскакала она как-то в поликлинику. И пропала. Искали мы ее много часов, нашли в больнице. Оказывается – упала с лестницы, ударилась чем можно и головой, сломала ребро и потеряла сознание. При этом празднично украсилась огромной гематомой во все тело. Когда ее привезли в больницу – решили, что с пожара.

      Ну, мы помчались в больницу. Забегаем в палату – Нины Леонтьевны нету. Где старушка со сломанным ребром, астмой, парализованной левой рукой (старая травма) и вся в синяке? А молодой доктор говорит – а она в соседней палате пол моет. Потому что нянечек не хватает, а ей оттуда воняет. И повел нас.

      Тут бабуля из соседней палаты выруливает. С забинтованным ребром и ведром. И доктору эдак кокетливо:

      – А скажите, юноша, когда здесь будут танцы?

      Наступила весна. На улице было не то, что сейчас, а совсем другое – то есть не снег хлопьями, а наоборот – журчащие ручьи, воробьи в редких лужах и практически сухой асфальт. И бабушка решила прогуляться до магазина. Магазин, нареченный до конца дней своих «Молокосоюз», находился в соседнем доме. Идти недалеко, а покупать там она много и не собиралась – так, чтоб повод был выйти.

      Собралась она, кудельки на голове накрутила, губы красной помадой накрасила – и пошла. Почти уже до магазина дошла, тут ее кто-то сзади по плечу хлопнул. Ну, бабуля решила, что кто-то знакомый. Обернулась – а там мужик. Лежит. А