Инферно. Дэн Браун

языке простого народа. При этом она представляет собой гениальный сплав религии, истории, политики, философии и публицистики в форме художественного произведения, которое, будучи весьма утонченным по сути, тем не менее оставалось полностью доступным широким массам. Этот труд превратился в подлинный столп итальянской культуры – недаром принято считать, что именно он заложил основы современного итальянского языка.

      Лэнгдон выдержал эффектную паузу, а затем негромко добавил:

      – Друзья мои, переоценить влияние творчества Данте попросту невозможно. За исключением разве что Священного Писания, во всей нашей истории не найти такого произведения искусства – будь этим искусством музыка, живопись или литература, – которое породило бы большее количество восхищенных отзывов, вариаций, подражаний и комментариев, чем «Божественная комедия».

      Перечислив множество знаменитых композиторов, художников и литературных деятелей, создавших свои опусы на основе дантовской эпической поэмы, Лэнгдон обвел аудиторию взглядом.

      – Скажите, есть ли среди нас сегодня авторы?

      Почти треть слушателей подняла руки. Лэнгдон не верил своим глазам. Ну и ну! Или у меня самая продвинутая публика на свете, или электронные публикации и вправду изменили мир.

      – Что ж, как хорошо известно каждому автору, для писателя нет ничего ценнее рекламной аннотации – краткого отзыва какой-нибудь известной личности, который печатается на обложке и поднимает продажи. Такая реклама существовала и в Средние века, и Данте собрал немало подобных отзывов. – Лэнгдон поменял слайды. – Как вам понравилось бы, если бы на вашей книге написали вот это?

      Он выше всех из величайших сынов Земли.

      Микеланджело

      По залу прошелестел удивленный шепот.

      – Да, – сказал Лэнгдон, – это тот самый Микеланджело, которого все вы знаете по Сикстинской капелле и «Давиду». Он был не только прекрасным скульптором и живописцем, но и великолепным поэтом – написал почти триста стихотворений. Одно из них называется «Данте» и посвящено гению, так наглядно изобразившему преисподнюю, что это вдохновило Микеланджело на создание «Страшного суда». Если вы мне не верите, прочтите Третью песнь дантовского «Ада», а потом пойдите в Сикстинскую капеллу – там, прямо над алтарем, вы увидите вот этот знакомый образ. – Лэнгдон прокрутил слайды до картинки с разъяренным гигантом, который замахивался веслом на съежившихся в ужасе людей. – На этом фрагменте адский перевозчик Харон бьет веслом отставших пассажиров.

      Затем Лэнгдон перешел к следующему слайду, с другим фрагментом «Страшного суда» – здесь распинали какого-то человека.

      – Это Аман Агагит. Согласно Писанию, его повесили, однако в дантовской поэме он был не повешен, а распят. Как видите, Микеланджело выбрал версию Данте, предпочтя ее библейской. – Лэнгдон ухмыльнулся и понизил голос. – Только римскому папе не говорите.

      Слушатели засмеялись.

      – В