Жизнь. Александр Журавлев

какую, категорически отказалась от госпитализации, сразу же подписала отказ.

      Но всю ночь она стонала и зверски чесалась. За неделю совсем исхудала и стала совсем коричневой. Наутро как-то сказала: «Больше не могу, везите, куда хотите».

      На помощь приехала ее племянница Лена, ей 64 года. Собрали мы Тоню. Позвонил я в скорую.

      И вскоре Лена поехала с Тоней в Боткинскую больницу; меня же не взяли. Состояние и вид Тони были просто ужасны…

      Лена пробыла в больнице, пока Тоне делали исследования и оставалась до тех пор, пока ее не положили. Вернулась к нам домой в 22:00, и сразу с порога сказала, что с моей Тоней все очень плохо.

      Это было 4 сентября, среда. Два следующих дня – в четверг и пятницу – Лена навещала Тоню одна. В субботу разрешили с ней увидеться и мне.

      Боткинская больница. Корпус 22, этаж 6, отделение 50, палата 6.

      Увидев в каком состоянии Тоня, я заплакал. У меня из глаз потекли слезы.

      Она лежала и не двигалась. Говорила с трудом и почти невнятно. И при этом… заботилась обо мне! Говорила, чтобы я продолжал строго соблюдать режим и не забывал о прогулках.

      Все-таки Лена покормила ее свежим теплым рыбным бульоном, и она еще скушала 1/3 котлетки.

      Тоне непрерывно ставили капельницы. Чёс уменьшился, но, как выразилась Тоня, «еще сохранился в ослабленной силе».

      Они с Леной выставили меня из палаты в коридор, где я сел в кресло. Но и сидя там я плакал.

      А в это время…

      На улицах проходят демонстрации молодежи, они кричат и требуют: «За честные выборы!» Выборы будут 8 сентября, и он совпадают с Днем города.

      Повсюду гулянья, вечерами фейерверки, – даже в нашем «спальном» районе.

      Я смотрю на все это и понимаю, какая же все это ерунда, вся эта земная суета.

      В какой-то момент я вдруг почувствовал, что… начал себя ненавидеть. Жена лежит, а я хожу, ем, пью и ничего не могу сделать. Только сижу дома и жду, когда Лена придет из больницы от Тони.

      Жуткое состояние. Ждать и не знать, что же с Тоней, как она…

      Не выдержал, позвонил Лене на телефон. Она сказала, что Тоня покушала и спит, и что состояние ее не лучше, но и не хуже. И то слава Богу…

      Тоне поставили диагноз: закупорка желчных сосудов, – от чего она стала желто-коричневой.

      Две недели интенсивной терапии. Все время – промывка капельницами и соответствующими лекарствами: уколы, капсулы, таблетки.

      Наконец через две недели Тоне стало чуть полегче и ее наконец выписали. Из больницы ее привезли на такси Лена и ее подруга ля.

      Но состояние Тони ужасное – она не встает. У Лены закончился отпуск, она больше не может оставаться. Так я остался один.

      Сам варю разнообразные каши, накрываю на стол, ставлю виноград, соки, фрукты и овощи – чего только Тоня захочет.

      Она, опираясь на меня, доходит до кухни, но сидит с трудом, стонет. И затем я отвожу ее в постель. Сам что-то ем, мою посуду, после чего иду в магазин.

      Слава Богу, одна соседка – добрая душа – стала варить нам супчики, то борщ сделает, а то и сырники.

      Сентябрь