С думой о России. Валерий Миловатский

язык имеет ещё и то, ничем незаменимое значение, что исполняет роль эталона, камертона и даже ковчега, уберегающего русский язык и культуру, русский народ и его душу, его православную веру от распада. Фундаментальные исследования нашего замечательного филолога Н.И. Толстого в книге «История и структура славянских литературных языков» обосновывают это утверждение: без церковно-славянского языка у нас не было бы и нашего прекрасного и удивительного литературного языка. Поэтому нам следует свято сохранять церковно-славянский пласт нашего языка, как, впрочем, и литературный, религиозно-философский, научный и другие его слои.

* * *

      Страдание и гибель слова случается прежде всего оттого, что на него смотрят как на нечто неживое, как на некий механизм, который можно сконструировать и смонтировать подобно технической поделке. Техницизм, рационализм в отношении к слову – наипервейший враг живого слова! Беда, что в слове часто видят лишь техническое средство связи, лишь некие информационные блоки, которые можно передавать по компьютерной связи. Надвигается роботизация и человека, и его слова.

      Как всё живое, слово не собирается на конвейере, оно рождается. Здесь тоже действует закон: целое от целого. Слово – это целое. Новое слово появляется сразу целиком, а не по частям. Так, например, по свидетельству Н.Н. Страхова слово «нигилист» впервые появилось из-под пера Тургенева. Рождения этого слова ждали, но пока Тургенев не произвёл его на свет – его не было. Итак, слово появилось на свет. Теперь, как и всё живое, слово-младенец должно быть вскормлено в среде себе подобных, т. е. оно должно возрастать среди своих же единокровных слов-братьев – тогда будет его полноценное развитие. Среди слов-волков, слов-чужаков вырастет слово-маугли. Слово же должно вырасти словом, а не волчонком. Чтобы слово «достигло возраста мужа», нужны мудрые воспитатели: слово мужает в добрых, умных, высокохудожественных текстах. Полноценные слова расцветают, как цветы, на родной почве своего языка, языка не загрязнённого, не зараженного, не опустошённого.

      Слово должно созреть и дать плод, плод духовный. Слово возрастает под лучами духовного солнца. В живом слове, как во всяком плоде жизни, запечатлена энергия света. Плод слова – духовное делание, устремлённое к совершенству, прекрасная жизнь, которая в идеале ведёт ко Христу!

      Но жизнь слова, как и всякая жизнь, увы, трудна. Не так просто слову оставаться и быть живым: много всякого может случиться с ним на его жизненном пути. Оно может и погибнуть. Как говорил о. Павел Флоренский, трудна «передача вещей и переживаний, жгучих по силе своей реальности и потому опаляющих слово, которое берётся облечь их собою». Слово может быть трагично, как и человек, произносящий его. Оно так же страдает от ущербности, нереализуемости, изломанности.

      Слово стремится к индивидуальности самосознания, доходящей до полноты целостности, до личностности.

      Нам надо любить слово, радоваться ему и жалеть как живое существо!

      Из