Рейдовый батальон. Николай Прокудин

В героическом восьмидесятом мотострелковом полку.

      – Кроме асфальта и фонарей я ничего героического не видел.

      – Эх, «зелень»! У нас в полку служили два Героя Советского Союза!

      – Давно, наверное, это было, – ехидно продолжал я разговор.

      Колян тем временем больно ткнул меня локтем по ребрам и зашипел:

      – Молчи, место хорошее, еще отправят обратно.

      – Так, разговорчивые! Шагайте в курилку, сейчас заберут те, кто вас так долго ждал. Идете в первый батальон: один, – и ткнул в меня, – в первую роту, другой – в третью мотострелковую роту.

      – Крыса штабная! – шипел, сидя на лавочке, Николай. – Ты видел его харю? Боевой офицер! Вояка! Из штаба, наверное, даже на плац не выползает!

      – Да! Не нравится мне тут! Выпьют кровушки и нервов попортят! – поддержал я.

      – Зато живы будем! Лучше плац истоптать, чем пулям кланяться. – Николай сменил возмущение на счастливое умиление и сказал:

      – А я уже думал: пропал Микола! Загубили! Нет, мы еще поживем, послужим.

      К нам в беседку спешили два офицера, мчались, как два разъяренных бизона.

      – Кто меняет старшего лейтенанта Алексеева?

      – Ну, я, лейтенант Никифор Ростовцев, – ответил я и оказался в его объятьях.

      – Мужики, где вы были так долго? Федор Алексеев, – представился он в ответ.

      – Да мы вообще не сюда шли, – ответил, вздыхая, я.

      – А теперь повезло и попали сюда, – подытожил Микола. – И мне здесь нравится, цивилизованно все. Тишина, порядок.

      – Да, сейчас тишина, – усмехнулся второй офицер. – А вот батальон вернется с боевых, и жизнь закипит.

      – А меня зовут Сергей Никитин. Я из третьей роты, замполит. Ты меня меняешь? – ткнул он пальцем в Николая.

      – Да, я, – ответил Микола и осторожно поинтересовался: – А на каких таких боевых батальон?

      – На обыкновенных боевых. Все в рейде, возле Пагмана воюют.

      – А где это?

      – Да тут, рядом с городом.

      – А, возле Кабула, это хорошо, что недалече, – вновь довольно вздохнул Никола.

      – Да тут, в окрестностях Кабула, накостыляют еще больше, чем вдали от него. Особенно в Баграмской «зеленке» или в Чарикаре, – ответил Алексеев.

      – Вот те на! – выдохнул Микола и выпучил глаза, он побагровел и надулся.

      – Колян, спусти воздух, лопнешь! – воскликнул я и хлопнул его по спине. На душе стало веселей. Значит, и здесь воюют.

      – Так что, батальон боевой? – радостно спросил я.

      – Еще какой боевой! А мы наконец-то домой едем – замена! Хватит, навоевались! Пошли в модуль койки делить.

      Мы побрели в щитовой домик, Мелещенко шел, едва шаркая ногами, плечи опущены, в глазах тоска. Веселое настроение улетучилось без следа, мое же, наоборот, улучшилось. Все ж пореже буду топать по этому плацу. Хорошо!

      Вот и пришли. Нас посадили в захламленной комнате за стол, а сами заменщики забегали, засуетились, принялись трясти какими-то неизвестными иностранными деньгами. В комнату входили и выходили люди, здоровались, смеялись,