Дальний приход (сборник). Николай Коняев

рассказывали истории, будто пациентам из Интерпоселка опять открывался отраженный в Важском озере монастырь, снова видели они расстрелянных иноков, слышали звон колоколов…

      Но странно, не мистическим ужасом отзывались в душе эти рассказы, а ощущением ясного покоя…

      Наверное, об этом и говорил полковник, рассказывая, как плещется совсем рядом за высокими окнами наполненное не водой, а светом озеро, и тихий свет его, мешаясь со светом белой ночи, омывает каждое слово молитвы, словно это Господь с тобой разговаривает…

      3

      «Не помню я, – сказал полковник, – сколько времени просидел так в храме. Очнулся, когда услышал голоса своих спутников. Они уже и помолиться успели, и в источнике искупались, и сейчас в Преображенскую церковь решили зайти.

      – Ух, хорошо как… – похвастал один из моих спутников. – Я на источнике ведро воды вылил на себя. Голова мокрая, а тело сухое – все ушло на больное место…

      Помолились мы вместе, и пошли к машине.

      Уже к дому подъезжали, один из гостей у меня про спину спрашивает.

      – Как? – говорит. – Спина-то у тебя?

      «Ну, – думаю, – вспомнил».

      И главное, только подумал так и тут же и сообразил сам, что не болит у меня ничего, совершенно не болит!

      Вот ведь как бывает…

      Тогда и пришло мне в голову, что тихо говорит Господь, но слышно всем, кто Его слушает.

      Я кивнул, понимая, почему слова полковника показались мне похожими на цитату из сборника святоотеческих поучений. В них было то светлое и пронзительное, что входит в тебя в Важеозерском монастыре.

      Помню, когда я первый раз приехал в Интерпоселок, монастырь только начали восстанавливать, но сразу же, едва я вышел из машины, возникло ощущение незыблемости той обители, о которой услышал еще в детстве, того монастыря, который прозирали здесь насельники дома скорби…

      И вот прошло немного лет, и снова уже наяву и для всех отразились в спокойной воде Важского озера стены монастырских храмов…

      И сбылось, сбылось предсказание блаженного инока Владимира, и его тело перенесли в монастырь, и похоронили между тремя березами прямо на берегу светлого озера…

      И останавливаешься теперь возле его креста, смотришь на светлую воду Важского озера и снова вспоминаешь, что Господь говорит тихо, но слышно всем, кто Его слушает…

      Это не только про монастырь сказано.

      Это – про всех нас…

      Матерщинница

      Ни на что не жаловалась бабка Толя, только Господа Бога очень не любила.

      – Не знаю… – говорила она. – Не ндравится мне Он чего-то, не люблю Его…

      А остальное все хорошо у нее в жизни было…

      Мужик, правда, неклюжий попался, дак чего же…

      – У ево руки-то дырявые… – защищала его бабка Толя. – Чего с него спрашивать? Сама сделаю… Зато не ругается! Словечка худого не услышишь.

      И делала. И сено косила, и топором махала не хуже мужика, и мешки ворочала с картошкой…

      И так и шли годы,