Доктор Проктор и его машина времени. Ю Несбё

взгляд, лучше бы не было».

      Лисе вздохнула. Булле часто ссылался на эту толстую книгу, стоявшую, по-видимому, на дедушкиной книжной полке. Но сама Лисе и никто из ее знакомых никогда в жизни не видели книги «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».

      – Ну а что насчет этого «туп»? – спросила она. – Что бы это значило?

      – Все предельно ясно, – ответил Булле. – Туп – это французская единица измерения, приблизительно то же, что миллиметр в Норвегии. К примеру, по радио говорят, что за последние сутки выпало столько-то миллиметров осадков, то есть дождя. В Париже говорят, что выпало столько-то тупов.

      Лисе посмотрела на него с сомнением:

      – А что означают другие слова? Например, «йом»?

      Булле пожал плечами:

      – «С приветом к вам доктор Проктор». Вроде бы немного похоже на шведский язык. «Хейя, хейя, йом, йом», как-то так.

      – Бред сивой кобылы! – фыркнула Лисе. – Во-первых, доктор Проктор не швед, а во-вторых, он профессор и умеет нормально писать.

      – В самом деле? – протянул Булле и почесал подбородок с левой стороны, чтобы скрыть внезапно вспыхнувший румянец.

      Лисе снова вздохнула:

      – Ну и зачем он сообщает нам об этом ливне?

      Булле снисходительно откашлялся.

      – Послушай, моя драгоценная бестолочь, тут все ясно как пень. Количество тупов осадков может достичь такого уровня, что весь Париж окажется затоплен. И тогда из Северного моря приплывут гренландские тюлени и станут путаться в ногах у парижан, когда те поплывут к булочнику покупать французский батон. Когда тебя цапают за ногу по дороге в булочную, это неприятно. хотя и не смертельно.

      – Хватит, Булле! – предостерегающе сказала Лисе.

      Булле взглянул на нее с недоумением, но все же замолк.

      – За всем этим что-то кроется, – сказала Лисе.

      – А? – спросил Булле. – Что кроется?

      – Не знаю, но что-то определенно кроется. Посмотри, к примеру, на марку. Тебе не кажется, что она странная?

      – Знаешь, ни одна прямоугольная почтовая марка с зубцами и портретом какого-то серьезного типа не заставит меня подпрыгнуть от неожиданности.

      – А ты не прочитал, что там написано?

      – Нет, – признался Булле.

      Лисе снова дала ему открытку.

      – «Феликс Фор», – прочитал Булле. – Должно быть, так зовут этого парня. И еще какие-то цифры: один-восемь-восемь-восемь – это, наверное, год. Фи-и-и!

      – Фи? – подняла брови Лисе.

      – Да, только представь себе: лизнуть марку, которой больше ста лет…

      – Но разве она выглядит как столетняя марка?

      Булле внимательно рассмотрел марку. И признал, что Лисе права. Если не считать того, что марка подмокла, она казалась совершенно новой, со свежей краской и гладкими краями.

      – Может быть, тут опечатка, – сказал он без прежней уверенности.

      – Думаешь? – усомнилась Лисе.

      Булле покачал головой.

      – За этим что-то кроется, – сказал он.

      – Все вверх дном, – сказала