Последнее поколение. Юлия Федотова

стали большими и испуганными. Спросил страшным шёпотом, как заговорщик:

      – Слу-ушай! А у кого-нибудь из наших ВООБЩЕ ДЕТИ ЕСТЬ?! Хоть у одного?!!

      Верен выронил кружу, остывший харат вылился на бурое солдатское одеяло.

      Они вспоминали долго. Перебирали в уме друзей, знакомых, и знакомых тех знакомых, и ничего радостного вспомнить не могли. Получалось, что никто из выросших «детей болот» собственного потомства пока не имел. Хотя, самым старшим из них было хорошо за двадцать.

      – Может, просто не успели? – предположил Эйнер. – Может, не хотят? Лично я в ближайшее время тоже заводить детей не стал бы…

      – Не исключено, – охотно согласился друг. – Какие наши годы, в конце концов!

      – Но знаешь, – цергард снова понизил голос, смотрел не прямо, а куда-то в сторону, отводя глаза, – ты всё-таки проверь. Так, для спокойствия души.

      Верен молча кивнул.

      В штаб Верховный цергард вернулся ко второму закату.

      И первым, кого увидел он у дверей своего кабинета, был юный агард Тапри, уныло подпирающий стенку.

      Для него день сложился ужасно. Он не ел со вчерашнего утра, он не успел выспаться. Его грубовато растолкали, привели к кабинету Верховного цергарда Эйнера и велели ждать. Он ждал и ждал, час, другой, третий. Он ждал весь день. Уйти боялся – вдруг вызовут? Отлучался всего пару раз – в туалет, где не столько справлял нужду – особо-то и нечем было – сколько плакал неслышно, запершись в кабинке. Он чувствовал себя одиноким и забытым, вырванным из привычной жизни и брошенным на произвол судьбы. Там, в родном Круме, он был не бог весть кем, но всё-таки был, нёс важную службу, имел приписку и паёк. Здесь, в столице, его почти не существовало. До него никому не было дела. Забрали его неожиданно, без отметки о выезде, значит, документы теперь не действительны. И вернуться назад самовольно нет никакой возможности, остановят на первом же блокпосту, могут даже пристрелить сразу, как дезертира тыла. А есть хочется невыносимо…

      Мимо по коридору время от времени проходили контрразведчики, все в таких чинах, что дух захватывало. В приемной, за длинным столом сидели двое, в звании старших агардов, не то секретари, не то охранники. Осмелев от отчаяния, Тапри пытался воззвать к их состраданию, привлечь внимание к скромной своей персоне. На него смотрели как на пустое место и цедили сквозь зубы: «Ожидайте».

      Он совсем устал и задремал стоя. Разбудил его знакомый голос:

      – Вот чёрт, я совсем по вас забыл! Давно ждёте?

      – Да… Нет! С утра, господин Верховный Цергард! Я готов ждать, сколько потребуется, господин Верховный Цергард!

      – Похвально, – усмехнулся тот, и кивнул головой. – За мной!

      Агарды в приёмной вскочили, вытянулись в струнку. Цергард бросил на ходу: «Вольно!», и распахнул ногой дверь кабинета. Потом обернулся и приказал:

      – Пожрать принесите, дармоеды штабные! Что, не могли догадаться отпустить человека? С утра стены подпирает!

      Агарды взглянули на Тапри с ненавистью:

      – Виноваты,