Ниточка жизни. Иван Карасёв

решила пройтись пешком до конца Садовой, так хоть немного хмель выветрится. К вечеру распогодилось, солнце пригревало совсем не по-сентябрьски, из Детского парка за Юсуповским дворцом доносились людские голоса и щебетанье птичек, на ветру шумели деревья ещё не опавшей листвой. В лучах солнца блестела гладь небольших прудов. Природа проснулась после затяжных дождей, и люди тоже старались не упустить, возможно, последний погожий денёк перед долгой серой осенью и холодной зимой. Несмотря на рабочий день, в парке было полно народа: мамаши и бабушки с детишками, школьники, гонявшие мяч, парочки, удобно устроившиеся на скамейках и просто одинокие старички, вышедшие погреть свои косточки. Зина тоже присела. В общежитие не спешила, туда уже соседки вернулись со смены и, наверняка, привычно галдят о своих проблемах, а ей хотелось побыть одной. Хоть немного, хоть чуть-чуть послушать живую музыку осеннего дня.

      ***

      Она проснулась, когда уже стало темнеть. Протёрла глаза, огляделась вокруг, людей в парке поубавилось. Птички замолчали, исчез детский гомон, только шушуканье последних парочек нарушало вечернюю тишину. На Садовой прогремел трамвай. Обычная картина, но что-то было не так. Холодный пот выступил на лбу, свёрток, где свёрток с отрезом и носочками? Она его положила рядом и ладонью сверху прикрыла. Но её рука упиралась в холодное дерево скамейки. Отреза не было. «Стащили, сволочи поганые, – выругалась Зина, -ну почему мне всегда не везёт. Даже сегодня, когда после долгой разлуки нашлась сестра, такая удача и такой финал!» Зина выдохнула, всхлипнула раз, другой и заревела. Она плакала долго, её пытался утешить какая-то бабуля, оставившая для этого важного дела своего внучка на несколько минут. Наверное, последняя бабушка в парке. Но Зина никого не хотела слышать и видеть тоже. Она медленно поднялась и зашагала, всё быстрее и быстрее по направлению к трамвайной остановке.

      В общежитии уединилась на чёрной лестнице, там стояла, оперевшись об оголённый металлический каркас перил, деревяшки были давно оторваны. Зина долго рассматривала в полутьме карточку художника, вертела её в руке, подносила ближе к свету. Читала, медленно шевеля губами:

      Водовозов Александр Николаевич

      Член Союза художников

      Заслуженный деятель искусств РСФСР

      Потом выпрямилась и решительным шагом направилась к себе в комнату. Пора ложиться, завтра опять рано вставать. Завтра – на смену. Но после работы она позвонит ему. «Будь, что будет, посмотрим, – решила Зина, – может, он и не извращенец, а просто немного странный интеллигентный человек. Манерам-то подполковник Мишенька мог бы у него поучиться. Приработок опять же и среда другая, не пропахшие карболкой медсёстры да полуграмотные девчонки с фабрики».

      Три дня Зина, зажав в кулачке карточку Водовозова, спускалась вниз, ко входу. Там висел, пришпиленный к стене старенький телефонный аппарат, похожий на маленький чемоданчик. Звонок стоил пятнадцать копеек, деньги – вахтёрше