Цвет махаона. Павел Николаевич Алексеев

пусть он пройдёт! – крикнула девушка, выглядывая из своей комнаты.

      Женщина нехотя впустила в дом Билла, но косо поглядывала на него. Он увидел Джессику. Та стояла с костылями.

      – Что случилось, милая? – подбежав к ней, с дрожью в голосе спросил он. – Почему ты на костылях?

      – Поскользнулась и подвернула ногу, когда вчера от тебя уходила! – сердилась она.

      Билл чувствовал в этом свою вину. Он нежно обнял Джессику и прошептал на ушко:

      – Прости меня, родная!

      Она улыбнулась. Джессика чувствовала, что не безразлична Биллу. Девушка пригласила его попить вместе кофе. Он согласился. Во время беседы познакомился с её бабушкой Лизой. Она оказалась весьма добродушной и внимательной женщиной старой закалки.

      – А вы с моей бабушкой Розой подружились бы! – заявил Бенктон.

      – Ещё подружимся! – подмигнув, сказала бабушка Лиза.

      После небольшого застолья Билл предложил помочь по дому, так как Джессика сейчас была не в силах. Он прибрался, помыл плафоны, что висели высоко под потолком, вынес мусор и даже починил дверь в кладовую, что постоянно скрипела и срывалась с одной петли. Билл понравился бабушке, и она пригласила его в гости на следующий день. Он согласился и пошёл в комнату к Джессике, где пробыл ещё порядка двух часов. Бенктон рассказал, что решил пересмотреть свои взгляды на жизнь. Теперь он возьмётся за учёбу. Они долго разговаривали на разные темы. Уходя, он поцеловал Джессику и пожелал всего хорошего бабушке Лизе.

      Городские часы прогромыхали двенадцать раз. Билл шёл по пустой улице. Облака стальным полотном растянулись до горизонта. Они грозно нависали над головой, и их, казалось, можно погладить пальцами вытянутой руки. Безмятежное небо вот-вот обрушится снегопадом, о котором всё утро из радиоприёмников трезвонили синоптики. Они часто ошибались, но в этот день им будто кто-то намекнул, что прогноз сбудется. Синицы издавали звонкую пинькающую трель, кружа в небе, то перед ногами, то за спиной. Эти милые маленькие пернатые своим поведением и видом заставляли умиляться.

      Билл вошёл в дом. Из кухни доносился голос матери. Бабушка Роза с мамой сидели и разговаривали, попивая чай из больших кружек. Мила выглядела странно, глаза блестели, щёки полыхали красным, но голос был таким, будто она не пила уже несколько недель. Со дня трагедии Билл впервые её такой увидел.

      – Сынок, чай с нами попьёшь? – спросила мама.

      – Нет, спасибо. Я у Джессики перекусил.

      Билл поднялся к себе в комнату. Он чувствовал лёгкость на душе после разговора с Джессикой. Удивляло и то, что мама, наконец, одумалась.

      «Неужели и в правду мы художники жизни? – удивлялся он. – Ещё вчера всё было хмуро и плохо, а сейчас светло. Может быть, и мама трезва, потому что я взглянул на жизнь по-другому. Возможно, она это как-то почувствовала».

      Билл на минутку задумался. Но ведь за хорошим будет что-то плохое. Это насторожило.

      «Так, плохие мысли уйдите прочь! – думал он, зажмурившись и массируя