Лига Крови. Мэри Форинер

угому нельзя.

      Лайлу вывели на середину площади, где уже установили виселицу. Вот уже давно на этой площади никого не вешали, но сегодня сделали исключение. Лайла – враг народа. Ей уже множество раз угрожали, обещали наказание и смерть, и столько раз ей удавалось увильнуть. Но не в этот раз.

      В этот раз ее предал не кто-то. Ее предал он.

      С Лайлы сняли повязку, но руки оставили связанными. Пусть увидит мир в последний раз. На его удивление, ее прекрасные глаза не выражали ничего. Хотя нет, маленький уголёк все ещё тлел в ее взгляде. Уголёк уверенности в себе. Лайла не испугается смерти.

      Ей дано право сказать свои последние слова перед смертью. Ему не терпится в последний раз услышать ее мелодичный голос. Ходили слухи, что своими речами она способно очаровать и убедить в своей правоте любого.

      – У меня есть ребёнок, и я прошу его не верить никому. Особенно Лиге Крови.

      Все, слова сказаны, и немногочисленные собравшиеся ещё больше разгневаны. Среди людей есть и репортеры, готовые запечатлеть все на камеру или бумагу блокнотов.

      Он бы хотел отвернуться и не смотреть на казнь, но не может. Таковы правила игры, в которую у него нет желания играть.

      А в голове все звучат ее последние слова. Значит, и она его обманула, сказав, что у неё случился выкидыш и ребёнок умер. Значит, что ребёнок Лайлы ещё жив.

      И он обязан ее отыскать.

      Глава 1.

      Я просыпаюсь в холодном поту. Это уже четвёртый кошмар на этой неделе – чаще, чем обычно. В последнее время мне все чаще и чаще видится во сне мать. Иногда я вижу счастливые, не происходившие в реальности события: как мать отводит меня в школу, как мы вместе обедаем. Но иногда эти сны – ужасающие кошмары. Я вижу, как ее казнят, причём каждый раз методы разные и все более изощренные. Особенно кошмары участились, когда я добыла одну газету и увидела фотографии с места событий – до этого я довольствовалась лишь письменными доказательствами. Но мне не привыкать – моя жизнь всегда была сродни кошмару.

      Да, я ненавижу свою жизнь. Моей мечтой всегда было родиться в другой, счастливой и большой, семье, в другом городе где-нибудь на Южном континенте, где круглый год светит солнце, а прохладный морской бриз колышет волосы, пока бежишь по песчаному берегу. Но, увы, у меня нет родителей, и живу я в сотне тысяч километров от Юга.

      Сейчас не время отдаваться грустным мыслям. Нужно собираться в школу.

      Я очень часто мечтаю о невозможных вариантах своей жизни по дороге в школу – место, которое я без преувеличения могу назвать ужасным. Пусть эти мысли пессимистичны, зато в моих глазах нет той пыли, а в голове не звучат эти девизы, которыми туманят разум другим ученикам, а также жителям моего города. Тем, кто доволен своей жизнью. В Омеге невозможно быть счастливым, разве что, если ты не стоишь на высших ступенях социальной лестницы.

      Но есть и те, кто недоволен, причем, как по мне, преувеличивает своё несчастье. Так, например, многие сверстники из моей школы жалуются на то, что родители их не любят. В это время я думаю, что им стоило бы радоваться хотя бы потому, что родители у них есть и что они являются обыкновенными добропорядочными горожанами нашего города-государства. К слову, моя мать была повстанцем. Она организовала одно из самых масштабных восстаний в городе, за что ее и повесили, публично, на Главной площади при дворе Верховного Судьи. Тетя, с которой я живу по сей день, старается скрыть от меня все подробности о ней и ее смерти. Все, что мне известно о матери, я узнала из новостных газет того времени и учебников новейшей истории.

      Об отце тетя рассказала мне больше. Он был ее родным братом, с детства увлекался биологией. Она рассказала мне о его пристрастии к гербариям и насекомым, которых он хранил в их общей комнате. Мой отец – Александр Ритц – был известным биологом, а также врачом. Но и его судьба не была счастливой – он скончался еще раньше матери от вируса Вороньей Лихорадки, опаснейшего заболевания, лекарства к которому ученые так и не нашли. Я никогда не видела отца – его смерть наступила еще до моего появления на свет.

      Шестнадцать лет прошло со дня его смерти. Четырнадцать – со смерти матери. Двадцать – с того момента, как нынешний наш правитель – тот, кто косвенно был повинен в смерти отца и казнил мою мать – занял пост Верховного Судьи. Его портреты я вижу на каждом углу по дороге в школу – на больших новостных экранах, на первых страницах газет, на плакатах и даже рекламных щитах. Нынешний правитель – настоящая сенсация. Он единственный, кто удержал в своих руках власть более, чем на три года. Он сумел подавить крупнейшее восстание за всю историю; ему же удалось править так, что новых конфликтов не возникало. Из вышеперечисленного можно подумать, то правит он честно и благосклонно народу. На самом же деле его правление действительно можно назвать тираническим. Жесткие законы, ограничение прав людей, разделение на касты – все это угнетает народ. Они готовы были бы восстать, пойти против, если бы не мощнейшая гвардия Верховного судьи – Лига Крови. О них известно все и в то же время ничего. Ходили слухи, что они обладают необыкновенной силой. Их боялись, их уважали. Их