Гиллиус: светлая сторона. Книга 1. Элла Вольф

она. – Еще есть серый и черный цвет.

      – Серый – злость? – предположил я, мысленно представляя эту спокойную девушку в ярости.

      – Скорей черный – цвет злости, – сказала она.

      Нет, а я бы сказал: черный цвет – сумасшедшая психопатка. Поверьте, вам никогда не захочется дважды видеть Ферлею в черном цвете волос.

      – Серый – испуг, – пояснила она.

      – Не совсем удобно, – констатировал я.

      Ферлея пожала плечами:

      – Мы привыкли, это не доставляет неудобств. И значит, тень отца с неба тоже окрашена в такие цвета.

      – Стало быть, снежинки с неба золотого цвета не всегда, – понял я. – А как зрачки? Твои снежинки вместо зрачков. Они не у всех Тэмиссов?

      – Такая форма зрачков только у чистых, – сказала она.

      – У чистых?

      – Да. У кого в роду только Тэмиссы.

      – А бывает иначе?

      – Конечно. Бывает, папа – Тэмисс, а мама – Дриф. Тогда ты смешанный.

      – А ты, значит, чистых кровей, – улыбнулся я.

      Я ее смутил. Тэмиссы все были такими нежными и мягкими, что одно грубое слово могло их расстроить.

      – А хотите, я вам кое-то покажу? – воодушевленно спросила она.

      – Конечно.

      Не успел я ответить, как она схватила меня за руку и куда-то бегом повела.

      Мы примчались к одному массивному дереву, вальяжно растущему среди мелких кустов. Оно так выделялось, как если бы посередине катка вдруг выросла пальма.

      Ферлея отпустила мою руку. Медленно подошла к дереву, прислонила к нему ладонь.

      – Это мое личное место, – прошептала она.

      – А почему шепотом?

      – Потому что это секрет. – Она села на корточки, и прошептала: – Веад и гое ино рэ. – А после кинула в корни дерева горстку земли.

      Простейшее заклинание. Составить такое проще, чем плюнуть в ботинок. Оно даже не имеет ключей. Но его было достаточно, чтобы активировать зелье. Теперь рядом с нами появился сундук (на самом деле он просто стал видимым).

      Ферлея не спеша потянула вверх тяжелую крышку.

      – Ничего себе! – воскликнул я, смотря на доверху забитый сундук. – Откуда все это?

      – В основном все эти вещи подарил мне ваш папа. Глядите, знакомо? – Она вытащила маленькую игрушку – юлу.

      – Еще как! – по-прежнему кричал я. Я присел рядом. – У меня была такая же в детстве. Можно?

      Я взял в руки игрушку. Не могу сказать, что с ней у меня были связаны какие-то конкретные воспоминания или сильные пережитые эмоции, но кое-какие картинки из детства все-таки всплыли.

      – Мне такую подарила тетя, – сказал я.

      – А это? – Ферлея вытащила из сундука старый журнал.

      Я засмеялся:

      – «Мурзилка»! У меня даже в детстве такого номера не было. Первые советские комиксы. А что еще у тебя есть?

      Я стал рыться в вещах. Аккуратно, стараясь ничего не сломать, видя, как важно все это барахло для Ферлеи.

      – Ваш папа старался рассказать мне историю своего мира, – сказала она, поглаживая красивый, обложенный разноцветными камнями гребень, – донести свою культуру