Избранное. Анна Ахматова

      Белой ночью

      Ах, дверь не запирала я,

      Не зажигала свеч,

      Не знаешь, как, усталая,

      Я не решалась лечь.

      Смотреть, как гаснут полосы

      В закатном мраке хвой,

      Пьянея звуком голоса,

      Похожего на твой.

      И знать, что все потеряно,

      Что жизнь – проклятый ад!

      О, я была уверена,

      Что ты придешь назад.

      1911

      «Хорони, хорони меня, ветер!…»

      Хорони, хорони меня, ветер!

      Родные мои не пришли,

      Надо мною блуждающий вечер

      И дыханье тихой земли.

      Я была, как и ты, свободной,

      Но я слишком хотела жить.

      Видишь, ветер, мой труп холодный,

      И некому руки сложить.

      Закрой эту черную рану

      Покровом вечерней тьмы

      И вели голубому туману

      Надо мною читать псалмы.

      Чтобы мне легко, одинокой,

      Отойти к последнему сну,

      Прошуми высокой осокой

      Про весну, про мою весну.

      1909

      Музе

      Муза-сестра заглянула в лицо,

      Взгляд ее ясен и ярок.

      И отняла золотое кольцо,

      Первый весенний подарок.

      Муза! ты видишь, как счастливы все —

      Девушки, женщины, вдовы…

      Лучше погибну на колесе,

      Только не эти оковы.

      Знаю: гадая, и мне обрывать

      Нежный цветок маргаритку.

      Должен на этой земле испытать

      Каждый любовную пытку.

      Жгу до зари на окошке свечу

      И ни о ком не тоскую,

      Но не хочу, не хочу, не хочу

      Знать, как целуют другую.

      Завтра мне скажут, смеясь, зеркала:

      «Взор твой не ясен, не ярок…»

      Тихо отвечу: «Она отняла

      Божий подарок».

      1911

      «Три раза пытать приходила…»

      Три раза пытать приходила.

      Я с криком тоски просыпалась

      И видела тонкие руки

      И темный насмешливый рот.

      «Ты с кем на заре целовалась,

      Клялась, что погибнешь в разлуке,

      И жгучую радость таила,

      Рыдая у черных ворот?

      Кого ты на смерть проводила,

      Тот скоро, о, скоро умрет».

      Был голос как крик ястребиный,

      Но странно на чей-то похожий.

      Все тело мое изгибалось,

      Почувствовав смертную дрожь,

      И плотная сеть паутины

      Упала, окутала ложе…

      О, ты не напрасно смеялась,

      Моя непрощенная ложь!

      Вечерняя комната

      Я говорю сейчас словами теми,

      Что только раз рождаются в душе.

      Жужжит пчела на белой хризантеме,

      Так душно пахнет старое саше.

      И комната, где окна слишком узки,

      Хранит любовь и помнит старину,

      А над кроватью надпись

                                       по-французски

      Гласит: «Seigneur, ayez pitié de nous»[1].

      Ты сказки давней

1

Господи, помилуй нас (фр.).