Участковый. От стажера до ведьмы. Галина Гончарова

вы у матери были последний раз?

      Э-э-э… около года назад. Или полтора.

      Могла она это продать, подарить…

      Нет ответа.

      Обычно на всю процедуру, с допросами, протоколами и прочим, уходит три часа. Иногда даже меньше. Сегодня ушло шесть.

      Потом квартиру опечатали, и все посторонние, в том числе и Ирина, наконец смогли тронуться со двора. Чтобы натолкнуться на дядю Колю.

      – Уходите уже?

      – Уже?

      – Так Клавка могла и полдня блажить. Дурная баба, что тут скажешь? Парашка все сокрушалась, род прервался…

      – Она с рождения такая?

      – Ты знаешь, нет. Жена говорила, сначала Клавка нормальная была, а в какой-то момент как пошло и пошло… Парашку жалко. Хоть и стервь она была, а все ж баба правильная.

      Дядя Коля как-то даже ссутулился. А потом вдруг просветлел лицом.

      – Слушай, а погоди пару минут…

      Ирина пожала плечами, переглянулась с Люсей и осталась на месте.

      Дядя Коля влетел во двор и через пять минут вылетел оттуда с большим керамическим горшком, в котором покачивало листьями какое-то непонятное растение.

      – Что это?

      – Вот, возьми. Парашку помянешь. Это вербена, она ее на подоконнике выращивала, к чаю… у меня-то такого добра вагон на даче, а тебе, глядишь, и пригодится.

      Кустики покачиваются под ветром, приятно пахнут.

      – А давно вам соседка ее отдала? – сделала стойку Ирина.

      Дядя Коля махнул рукой.

      – Да не так, чтобы уж. Слегла когда, вот и отдала. Ей ухаживать не под силу было, а я все никак его до дома не дотащу. И поливать забываю… жалко, погибнет…

      Ирина переглянулась с Люсей. С одной стороны, они не могут ничего брать на месте преступления. С другой – это и не так. И не на месте, и не было там этого горшка, и потерпевшая сама его отдала, и им сейчас все отдают добровольно…

      – Вы уверены? – на всякий случай спросила Ирина.

      Дядя Коля вдруг ухмыльнулся.

      – Во-во. И я Парашку спрашиваю, мол, ты уверена? Может, хоть оборвешь да засушишь? А она посмеялась так, и говорит – я до зимы не доживу, лучше сейчас все добром отдать. Как чуяла… Вот и я добром отдаю. Берешь?

      – Беру, – согласилась Ирина. И потащила тяжелый горшок.

      Люся шагала рядом.

      – Так… день пропал. Квартирка мне не обломится. Ну, хоть горшок с цветком, и то хлеб.

      – Вот и помогай нести, если хлеб, – огрызнулась Ирина.

      – Вот еще. Тебе подарили, ты и тащи.

      – Ну и потащу. Смотри, какой красивый.

      Горшок и вправду был шикарный. Явно старый, тяжелый, из обливной керамики. В несколько цветов, переливчатый такой, синий цвет плавно переходил в багровый, тот в зеленый, и безвкусным это не казалось. Павлиний хвост ведь не вульгарен? Такой же была и подставка под горшок. Вербена в нем выглядела не слишком интересно. Сюда бы розу или орхидею… одним словом, что-то экзотическое.

      – Ладно. Смотреться он будет, – признала Люся. И вытащила из сумки пакет. – Ставь сюда, вместе понесем.

      На окне в общаге горшок особенно не смотрелся. Чужеродный элемент,