К колдунье не ходи. Дарья Калинина

о причине кончины вашего уважаемого супруга.

      – У моего мужа была застарелая болезнь…

      – Ага! – перебил ее Сергей. – Алкоголизм!

      – …болезнь сосудов головного мозга, – невозмутимо договорила Ульяна.

      – Сосуды у него полопались от водки. Так квасить, как мой батя… Я вообще удивляюсь, что он столько протянул!

      – У него был повод, чтобы пить!

      – И какой же?

      – Он был страшно одинок! Единственный сын – и тот уехал. Вокруг кружились одни только стервятники, желающие откусить от его наследства.

      – И ты – первая среди них!

      Ульяна вновь нахмурилась:

      – Взяли бы отца к себе в Канаду. Заботились бы о нем, стали бы его единственным наследником.

      – Я не мог! У меня были трудности… И, поймав настороженный взгляд брата, Сергей воскликнул: – Временные! Временные трудности, пойми меня правильно!

      Василия Петрович только вздохнул в ответ. Нет, ему это все очень не нравилось, очень! И самым правильным было бы уйти отсюда и забыть обо всем, что он тут видел. Да, вот это было бы правильно, благоразумно, и Алена наверняка его одобрила бы. Но, вопреки собственному здравому смыслу, чутью и буквально надрывавшемуся телефону, по которому ему уже обзвонилась любимая жена, Василий Петрович остался в грязной запущенной квартире отца своего брата. И то, что из этого получилось, ему еще предстояло расхлебывать…

      Инга с Аленой провели время весьма приятным образом. Могли бы провести его еще более приятно, если бы Алена не дергалась и не звонила своему Васечке буквально через каждые десять минут.

      – Перестань дергать мужика, – велела ей в конце концов Инга. – Даже у меня нервы бы не выдержали.

      – Я беспокоюсь.

      – Почему?

      – Сама не понимаю, но мне как-то тревожно.

      – Твой Василий Петрович в девяностых не пропал и теперь не растеряется.

      – Может, оно и так, но мне все равно не по себе. Всякий раз, когда поблизости появляется Сергей, я чувствую приближение неприятностей.

      В результате весь шопинг пошел насмарку. Алена купила соломенную шляпку с широкими полями, украшенную очень красивым алым цветком мака.

      – Шляпа мне не идет, и она просто не в моем стиле, но цветок хорош, – сказала она.

      Цветок мака был выполнен в технике канзаши и, как заверил подруг продавец, собран вручную. Вполне возможно, что так и было. Шелковые лепестки цветка трепетали, словно живые. Сердцевинка была усажена густыми черными ресничками. К тому же цветок оказался многофункциональным. Его можно было снять и прикрепить на любую другую одежду. И уж такова была магия этого рукотворного цветка, что даже самую невзрачную черную тогу он преображал в изысканнейший вечерний наряд.

      Кроме шляпки с замечательным цветком, Алена купила себе летние босоножки на высокой платформе, в которых она была такой же неустойчивой, как канатоходец под куполом цирка. Маечку, так густо усыпанную стразами, что ее было трудно надевать из-за ее повышенной «колючести». И, наконец, великолепную сумку из белой замши, которую