Темногорск. Роман Буревой

любому. Если только… – Юл запнулся.

      – Что – только? – Сафронова смотрела настороженно.

      – Если только у этого человека фамилия не Лавриков. Тогда – нельзя.

      – Почему?

      – Не знаю. Но Роман Васильевич сказал: Лавриковым запретно.

      – А телка-то у мелкого ничего! – заржал за дальним столиком обритый наголо бугай и беззастенчиво ткнул в Иринку пальцем.

      Иринку и Юла будто грязной водой окатило. В этот раз совершенно не колдовски.

      – Ладно, Вован, она ж малолетка, – хмыкнул второй. – Оставь.

      – Теперь малолетки все бляди! – хохотнул Вован.

      – Унять их? – спросил Юл, наклоняясь к Иринке.

      Его затрясло – теперь от ярости.

      – Ты чего? С ума сошел? – прошептала девчонка. – Идиоты они. Не обращай внимания. Крутых из себя строят.

      Юл обернулся. За столиком сидели двое.

      – Э, гляди, как зенки вытаращил! – хохотнул Вован. – Небось, колдун, сейчас (или «щас»?) в камень превратит. Эй, пацан, ты че, чародей, в натуре?

      Второй, однако, не отличался подобной наглостью.

      – Оставь их, Вован! Видел у парня ошейник? Это колдун. Не трогай! Они все друг за дружку горой…

      – Он – щенок! – Вован поднялся.

      – Ну вот, пожалуйста! – шепнула Иринка – Сейчас приставать начнет!

      Она стиснула в руке чайную ложечку, как будто это был нож или даже пистолет.

      Квадратный здоровяк был уже в двух шагах. Юл поднялся. Сжал кулаки. Страха не должно быть. Страх разъедает силу. Только злость. Ярость.

      – Мелочь, брысь отседова, – предложил задушевным голосом Вован, самодовольно ухмыляясь.

      Росту он был небольшого. Повыше Юла, но совсем чуть-чуть. И в плечах не особенно широк. Но очень хотелось пацану крутизну свою показать.

      – Сам вали! – огрызнулся Юл.

      Вован колдунов не боялся. Он вообще в магию не верил. Он ни во что не верил, кроме силы кулаков. И, как истинный герой, выбрал для битья противника-слабака. Мальчишку выбрал, которому пятнадцати лет еще не исполнилось. Ухватил за грудки. Юл тут же поверх его кулаков наложил свои ладони. Что-то выкрикнул в лицо. Как показалось Вовану – какую-то абракадабру.

      Тут же руки Вована ожгло огнем. В лицо ударила влажная смрадная струя. Вован невольно разжал пальцы. Кисти его рук скрючились и почернели. Из рукавов кожаной куртки валил пар, будто там внутри что-то варилось. Вован в ужасе уставился на изуродованные кулаки. Рот его сам собой раскрылся, на ворот куртки потекла струйка слюны. Но при этом «герой» не смог вымолвить ни звука.

      Юл, потеряв равновесие, отступил и упал на стул. Он тоже смотрел на почерневшие пальцы противника, и дикий хмельной восторг закипал в нем. Сумел! Смог! Он даже не замечал, что его собственные руки при этом горят от боли. Проклятый дар эмпата! Юл не мог блокировать этот канал. Да и не хотел. Наслаждался. Эту боль причинил он сам.

      Вован, впрочем, все еще стоял, нависая. Но Юл уже уверился в своей силе. Левой рукой коснулся ожерелья, а правую выставил в запретном