Темногорск. Роман Буревой

никто не поверит, что у него такой брат.

      – Он у тебя классный, сразу видно, – вздохнула Иринка. – Я всегда хотела, чтобы у меня был старший брат.

      – Точно, классный, – подтвердил Юл. – Но иногда мне его убить хочется.

      – Что? Убить? Да ладно, Цезарь, хватит прикалываться!

      Палочка пастели скользила по шероховатой бумаге. Буйно извивались ветви, сплетались в причудливый узор. Фиолетовые стволы, огоньки вокруг. Боже, как хорошо! Какое наслаждение!

      «Она классно рисует, – думал Юл, следя за скольжением цветного мелка. – Быть может, сад почувствовал ее дар и помог миновать запрет? Сад – живой и захотел, чтобы его нарисовали. Может такое быть или нет?»

      Деревья зазвенели. Почудилось Юлу, что где-то рядом пронеслась темная птица, махнула над садом крылом и помчалась дальше. Деревья звенели все громче, будто предостерегали… о чем?

      Вдруг стало смеркаться. Уже? Не может быть! Сейчас же утро! Двенадцати нет. Так почему так темно?

      В сумерках деревья казались чуть выше, прозрачнее. Больше фиолетового, меньше черного. И на веточках, на самых кончиках – огоньки. Так на мачтах перед грозой светятся огни святого Эльма.

      – Идем отсюда, – сказал Юл, ощущая смутную тревогу.

      – Иди, если тебе надо. А я еще порисую.

      – Сад волшебный, – шепнул за ее спиной Юл.

      Что же такого увидел Стен в своем провидении?

      – Волшебный, – отозвалась Иринка и вдавила пастель в рисунок так, что порвала бумагу, а сам мелок раскрошился в ее пальцах в пыль.

      – Это волшебство через открытую дверь из Беловодья вытекает и прорастает у нас здесь в Темногорске.

      Еще минута – и небо из прозрачно-голубого сделалось ультрамариновым. На улице зажегся фонарь. Ультрамарин все густел. Что-то скребануло рядом – то ли по стволу дерева, то ли по стене. Вот еще раз. Будто когтем. Все отчетливее, все громче. Свет окончательно померк, день истаял, наступил вечер, уже не ультрамарин, а чернота вокруг, тьма… Странно! Ведь сейчас должно быть еще светло. Конец апреля.

      – Ну вот! Рисовать нельзя! Что ж такое! – возмутилась Иринка. – Ничего не понимаю! Кто знает, может быть, здесь в саду, темно, а на улице сверкает солнце?

      – Пойдем, посмотрим, – предложил Юл.

      Нагибаясь, они пролезли под стеклянными ветвями к дыре в заборе. Такое впечатление, что идти пришлось метров двести.

      «Быть такого не может!» – подумал Юл.

      Он первым перепрыгнул канаву и протянул Иринке руку. На улице было гораздо светлее, чем в саду, но все равно – давно не полдень. Близился вечер.

      – Не скажете, сколько времени? – обратилась Иринка к проходящему мимо парню в кургузой куртке и вязаной шапочке.

      – Семь, – ответил тот. На часы при этом не посмотрел. Да и не было у него никаких часов.

      – Ни фига себе! – ахнул Юл.

      И вдруг почувствовал. Страх…

      Он глянул себе под ноги. Улицу заливало грязной водой.

      – Бежим! – Юл схватил Иринку за руку.

      – Этюдник!

      – Нет времени!

      Они кинулись бежать.