Невероятная история Макса Тиволи. Эндрю Шон Грир

положение, был вовсе не доктор, а наша горничная Мэри. Мы нередко посмеивались над Мэри – бабушка любила рассказывать гостям, что, спускаясь по лестнице, бедняжка до сих пор сходит спиной вперед. Однако на самом деле горничная была болезненной и невротичной девушкой, склонной к приступам раздражительности, плаксивости и смешливости из-за любого комплимента или похвалы, легкая добыча для мало-мальски сообразительного мужчины. И, как поется во всех ирландских балладах, она сбилась с пути.

      Я был еще ребенком, когда Мэри выгнали, – выгнали за то, что любовник бросил несчастную с мертворожденным ребенком, оставив ей лишь шотландский медальон в форме листочка чертополоха и разбитые надежды. На ее место взяли другую, очень похожую на Мэри девушку (рыжеволосую Мэгги), и больше никто никогда не вспоминал прежнюю служанку, кроме моего отца, когда он устраивался покурить с друзьями, – шутки ради. Мэри вычеркнули из жильцов дома № 90 по Саут-Парк-авеню.

      Однако несколько лет спустя она вернулась, вошла с черного хода и уже успела подняться по лестнице, когда ее заметила бабушка.

      – Мэри! – воскликнула бабушка, схватившись за свою черную брошь.

      – Миссис Арнольд, я…

      – Как ты вошла?

      Мэри уже ничем не походила на молодую женщину. Лицо ее сохранило привлекательность, но какую-то затвердевшую, словно незрелое яблоко, а глаза, которые раньше быстро обшаривали комнату, утратили живость. Одета Мэри была неплохо, разве что немного вульгарно; впрочем, пристальный взгляд обнаружил бы, насколько выцвело платье – видимо, его носили и стирали ежедневно. Руки покрылись городской копотью, пеплом, который, подобно снежинкам, летел с фабрик. Почему все добропорядочные женщины носили перчатки? Потому что мир грязен. На Мэри перчаток не было, если она и боролась с грязью, то уж никак не в статусе горничной. Она опустилась.

      Мэри улыбнулась какой-то новой улыбкой.

      – Мне открыл Джон. – Она говорила о Джоне-китайце, так мы называли повара. – Это пустяк, просто…

      – Мне жаль, Мэри, – гневно воскликнула бабушка, – но ты сама отрезала себе путь к возвращению… – Она уже было разразилась привычной тирадой о чистоплотности и божьей каре, но тут няня вынесла меня из маминой комнаты, чтобы я поздоровался с бабушкой. Мне было уже почти три года, однако няня все еще носила меня на руках. Судя по нескольким фотографиям того периода, я был укутан в кружева и выглядел более чем омерзительно, когда заметил Мэри. В ту пору я постоянно находился в заточении и редко встречал кого-нибудь, кроме бабушки, мамы и няни. Должно быть, я завизжал от восторга.

      – Вы только взгляните! – к ужасу бабушки, вскрикнула Мэри. Бабушка попыталась преградить ей дорогу, но Мэри подошла ко мне и коснулась моего сморщенного лица. – Почему… – пробормотала она изумленно, глядя в лицо бабушке. – Белые волосы исчезли!

      Бабушка рассвирепела:

      – Мэри, пожалуйста, выверни карманы.

      – Мэм, он молодеет.

      Няня с бабушкой переглянулись.