Хеппи-энд для Дездемоны. Дарья Донцова

пугать? Василий жену капитально измолотил. Тело опознавала коллега по работе, вроде она завуч в гимназии, была сегодня в крематории. Даже менты дрогнули. Вере не показали маму. Ужас прямо! Понимаешь, я очень устала…

      – Вот и отдохни, – обрадовалась я. – Давай, пока, бай-бай.

      – Устала во время поминок, – уточнила Майя. – И пошла в спальню к Нике, легла на ее кровать. Не очень приятно, скажу тебе, в моральном смысле, на койке мертвеца дрыхнуть, но я глаза прикрыла, задремала, потом вскочила и думаю: что-то тут не так. Оглядываюсь, осматриваюсь, и тут меня как стукнет: Ларсика нет!

      – Кого? – удивилась я. – Я такого не знаю и не видела. Хотя не заметила на погребении и Ермакову, народу много было.

      – Ларсика, – повторила Майя. – А Ника с ним никогда не расставалась, его ей Грета подарила.

      Глава 5

      – Кто такой Ларсик? – еще больше удивилась я.

      Майя тяжело вздохнула.

      – Видно, вы с Никой не очень близки были, раз ты про талисман не слышала.

      – У нас были хорошие отношения, даже дружеские, – по непонятной причине начала оправдываться я.

      – Домой к Терешкиной ты заглядывала?

      – Сто раз.

      – В спальню заходила?

      – Конечно.

      – Видела на тумбочке игрушку?

      – Плюшевую собачку?

      – Это тигр, – поправила Майя.

      – Без полосок, весь какой-то серо-коричневый, – протянула я.

      – От старости истрепался, – пояснила Филипенко. – Сейчас я в двух словах объясню ситуэйшен. Мы с Терешкиной в один класс ходили, Ника в школе отвратительно училась, на одни тройки. По идее, она заслуживала двоек, но отец Терешкиной заведовал гастрономом. Врубаешься?

      Я прилегла на диван. В советские времена человек, имевший доступ к продуктам питания, обладал почти безграничной властью над окружающими. Оно и понятно, кушать хочется каждый день, причем не один раз. А прилавки аж до середины 90-х годов прошлого века выглядели удручающе, даже простой кефир считался дефицитом. Поэтому дружить со всякими начальниками баз и директорами продмагов считалось престижным, даже обычный продавец затрапезной лавки являлся небожителем, он мог вытащить из подсобки массу вкусностей. Ясное дело, школьница Терешкина с таким папой была любимицей педагогов.

      – Ей бы и пятерки ставили, – продолжала Майя, – но только не получалось, Ника тупая была.

      – Совсем дура в университет не поступит.

      – Ой, не смеши! – фыркнула Филипенко. – Или ты забыла, как в советские годы дела обстояли? Впрочем, думаю, и нынче не слишком традиции изменились: берешь конверт, кладешь пять сантиметров денег, и – оп-ля, твоя деточка – студентка. Вот только с Никой чудо приключилось.

      – Какое?

      – Я пытаюсь сообщить суть дела, а ты безостановочно меня перебиваешь, – рассердилась Майя. – Если замолчишь на минутку, я все объясню.

      Я вытянула ноги и устроилась поудобнее на диванной подушке. Нет, быстро от Филипенко не отделаться. Но во всем плохом есть изрядная доля хорошего. Пусть сейчас Майя помучает