Жизнь и судьба Михаила Ходорковского. Наталья Точильникова

в сети. И он не поленился. И я поняла, что общего между писателем и спецслужбистом: оба работают с информацией, хотя и по-разному, и для разных целей.

      А потом с друзьями я иронизировала на тему, что, возможно, Кондауров знает меня еще с конца восьмидесятых, по «Демсоюзу», когда работал в пятом управлении КГБ, которое занималось диссидентами, и мы были по разные стороны баррикад.

      Правда, сам Кондауров утверждает, что «сидел на контртерроре» и инакомыслящих не сажал.

      «Ходорковский относится к тому типу руководителей, которые хотят знать и понимать всю технологическую цепочку функционирования компании как единого организма, поэтому он действительно надевал сапоги и ездил на скважины и даже работал на них, – пишет мне Кондауров. – Мне рассказывал один высокопоставленный менеджер компании, который не имел отношения ни к добыче, ни к разведке, как он с Ходорковским летал на Приобское месторождение: «Забросили на вертолете хрен знает куда. Болото, мошка, а МБХ прет вперед и, похоже, кайф от этого ловит». Ему действительно было по-настоящему ИНТЕРЕСНО, В КАЙФ.

      Ходорковский при всей своей целеустремленности и прагматизме в глубине души, по-моему, оставался романтиком-олигархом, поэтому и необъяснимое с точки зрения обывательской психологии поведение: болотные сапоги, роковой доклад о коррупции на встрече с Путиным, отказ от бегства за рубеж и т. д.

      Уверен, что даже у самого «разухабистого» работяги через пару минут после начала общения с Ходорковским пропадало всякое желание, если оно даже изначально было, разговаривать с ним матерно».

      Вроде бы то, что босс бок о бок работал с ними, должно было понравиться рабочим, но мало кто поверил в искренность нового собственника: воспринимали либо как пиар, либо как попытку изучить общественное мнение, послушать, что говорят работяги.

      К тому же Михаил Борисович допустил несколько «косяков»…

      Что же увидел богатый москвич Ходорковский в сибирском моногороде Нефтеюганске?

      Город со стотысячным населением стоит на острове между двух рукавов Оби. Местные жители называют его «малой землей», остальная Россия именуется «большой землей». Кругом болота. Зимой морозы до минус пятидесяти, и солнце встает в два, а садится в четыре. Летом – гнус и песок. Он в воздухе, в обуви, на дорогах, на земле и в легких. Чернозема здесь нет. Весь привозной. Зато белые ночи, и за короткое лето вызревает даже клубника. Но «до 15 июля еще не лето, а после 15 – уже не лето», – говорят нефтеюганцы.

      Жить в таком климате больше десяти лет нельзя – начинаются необратимые изменения в организме.

      Город начался с первого фонтана Усть-балыкского месторождения, которое открыли в 1961-м. Но официальным годом его рождения считают 1967-й. В 1997-м городу исполнялось тридцать лет. Новый хозяин был старше города на четыре года.

      Старая часть Нефтеюганска – «пятак» – выросла как раз вокруг первых скважин. Там до 2008 года стояли первые домики нефтяников – «балки» (ударение на последнем слоге), построенные из двух слоев вагонки, обшитых снаружи рубероидом. В качестве утеплителя между слоями вагонки