Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо?. Юлия Славачевская

вряд ли обладают, следовательно, выяснение придется отложить на потом. Впрочем, по законам жанра сюда должен ввалиться некто и срочно оповестить меня, что я должна сделать, выполнить, предпринять (ненужное зачеркнуть), дабы попасть домой. Следует только подождать… я надеюсь.

      – Так! – очнулась я от раздумий. – Начнем по новой! Я – кто?

      – Вы – побочная дочь Эльфийского Владыки, – получила разъясняющий ответ.

      – Приблудная, значит… – уяснила. – Что я здесь делаю?

      Тетеньки помялись и выдали на-гора местные сплетни по этому поводу, постоянно приседая и кланяясь:

      – У вашего отца других дочерей нет, и когда возникла необходимость скрепить договор между дроу и светлыми эльфами…

      – С этого момента поподробнее, – заинтересовалась я. – Какой договор?

      – Мирный… – вставила реплику самая молоденькая из дам.

      – И?.. – с намеком на продолжение объяснения подняла я брови.

      – Сегодня решается судьба мирного договора между дроу и эльфами, – поправилась рассказчица.

      – Пусть себе решается! Я-то здесь каким боком? – недоумевала моя персона. – Или вы хотите, чтобы я эту розовую жуть как флаг доброй воли пожертвовала? Так забирайте. Отдам с радостью, для хорошего дела не жалко! – решив проявить себя миротворцем, продемонстрировала им полную готовность расстаться с единственной деталью туалета.

      Прислужницы побелели, затем посерели, потом их кожа обрела дивный голубоватый оттенок, и под конец дамы пошли красными пятнами (авангардисты исходят черной завистью и нервно намыливают галстуки).

      – По соглашению между вашим сиятельным отцом, Владыкой светлых эльфов, и вашим мужем, доблестным Повелителем дроу, договор вступает в силу после рождения наследника. Маги предсказали, что сегодняшний день самый благоприятный для зачатия, и вы должны выполнить свой священный долг… – выдавила на последнем издыхании одна из них.

      Выслушав предстоящее общественное задание, я в недоумении хмыкнула, сделала круглые глаза, зачем-то почесала нос, осмыслила и…

      – …!!! Вот это удружили! – эмоционально выдала, расцветая блаженной улыбкой идиотки. – Вот это я понимаю! Спасибо, папочка, вовек не забуду! – И бухнулась в обморок.

      Просыпалась я тяжело. Болело все, что могло болеть. Что не могло – болело тоже. Воняло чем-то неприятным и резким. Забеспокоившись и заворочавшись в постели, тело вдруг ощутило дискомфорт. Потому что я никогда в жизни бы не постелила шелковое постельное белье зимой (холодно, непрактично и неудобно!) и никогда бы не легла спать на пуховую перину (вредно для моей больной, измученной постоянным сидением у компьютера спины). Приличия ради еще раз пощупав ткань, осторожно приоткрыла тяжелые веки, пытаясь подсмотреть в щелочку и сохранить остатки сна, но после увиденного глаза сами собой широко распахнулись от изумления.

      Надо мной дерзко розовело шелковое полотнище, свисающее по бокам резной деревянной рамы красивыми складками.

      «Упс!