Семена огня. Владимир Свержин

туманится слегка… Для убедительности еще надо на земле поваляться и хромать шо есть силы.

      Лис начал было присматривать место для валяния, как вдруг носок его сапога зацепился за какую-то кочку, и он покатился кубарем, притормозив о ближайший куст. В тот же миг присыпанная сухой листвой кочка взвилась над землей, и прямо возле головы Лиса с лязгом сомкнулись две огромные челюсти, усаженные частоколом клыков.

      Лицо Брунгильды выражало недовольство и оттого казалось особенно хищным. Она пристально рассматривала «внучатую племянницу Инсти», молча негодуя, что подобные красотки вообще существуют на свете.

      – Расскажи о нем, – буркнула дама, ужасная во всех отношениях.

      – О герцоге? – изображая на лице простодушие, достойное буколической пастушки, спросила Женя. – Он добрый, очень нежный, о его разуме ходят легенды.

      – В смысле, все о том разуме слышали, а встречаться с его внешними проявлениями… – прокомментировал Лис.

      – Да чего вы, в самом деле? Каждый может ошибиться, – обиженно вздохнул Карел.

      – Цыц, заладила: добрый, нежный. О родиче своем рассказывай!

      – Их много. Вот, скажем, есть у меня троюродный брат… – Женечка приготовилась к долгому разговору.

      – Стало быть, о нем позже расскажешь. А сейчас говори об Инсти.

      – Ах, вот оно как? – протянула Женя. – Вас действительно интересует эта персона?

      – Да, – рыкнула Брунгильда, сжимая кулаки. – Очень интересует!

      – Не стоит так волноваться, достопочтенная госпожа Брунгильда. Ваши переживания мне близки и понятны. Ну, конечно мы поговорим с вами об этом. Но вы же понимаете, что ваше нынешнее состояние любой бы признал типичным проявлением беспокойства? Вы страдаете нарушением общей гармонии физической и эмоциональной сферы восприятия. С одной стороны, это ведет к истощению нервной системы, а с другой – становится в некоторой степени проявлением навязчивого, болезненного идефикса.

      – Кого? – Ошалевшая от подобной речи гроссфройляйн отвесила нижнюю челюсть.

      – Идефикса, – оседлав виртуального конька, повторила Евгения. – Вы не можете ни есть, ни пить, сжигающая вас страсть замещает или вытесняет нормальные естественные потребности. Я более чем уверена, вы и сами это чувствуете.

      Брунгильда искоса глянула на полуобглоданную кабанью тушу, но то ли была уже сыта, то ли девчонка и впрямь оказалась права – есть не хотелось.

      – Вина мне! – крикнула она.

      Один из слуг бросился наполнять кубок. Брунгильда схватила его так быстро, что красная лужица расплескалась по столешнице. Попробовала хлебнуть – вино показалось ей на удивление кислым. Она выплюнула его и в гневе отбросила чеканный кубок.

      – Ну, говори, – протянула она, думая про себя: «Видать, колдунья. С такой нужно держать ухо востро».

      – Для начала, уважаемая госпожа Брунгильда, вам необходимо расслабиться. Устройтесь поудобнее, хорошо бы сейчас негромкую приятную музыку, и давайте