Семена огня. Владимир Свержин

неотчетливый получается.

      – Видите ли, – между тем говорила Евгения, проясняя спутнику неявную суть происходящего, – здесь все дело в восприятии. Человеческий мозг легко обманывается, отказываясь верить тому, что не готов увидеть. Возьмем известный опыт с котенком.

      Ударившийся головой норманн мучительно собирал лоб в складки, пытаясь таким путем вызвать приливное движение в извилинах. Услышав про котенка, он несколько оживился:

      – Котенка, понял.

      – Если его с рождения держать несколько месяцев в комнате, где отсутствуют углы, а потом выпустить из этой комнаты, то окажется, что он не замечает углов. Его мозг отказывается их видеть. Это понятно?

      – Да. Ну, то есть, нет.

      – Что же непонятного? – в голосе психолога слышалось тихое раздражение.

      – Как из котенка получается дракон?

      – Какой еще дракон?

      – Если держать котенка в комнате без углов, а потом выпустить через несколько месяцев, то из него получится дракон, которого не видать глазами. – Комис преданно уставился на девушку, не понимая, чем вызвал ее доверие, что сейчас она приоткрывает ему завесу сокровенного знания.

      Евгения открыла рот, закрыла, не зная, что и сказать. А затем вновь открыла:

      – Голова болит?

      – Очень, – сознался Фрейднур. – Но оно понятно – хвост дракона… – Он прикрыл глаза, обвисая на плече спасительницы и все же чувствуя себя избранником, призванным норнами[5] для неведомого высокого деяния.

      Мимо тенью прошмыгнул Лис, в руке его поблескивал отточенный кривой нож с рукоятью из лосиного рога. Встретившись взглядом Женей, он прижал к губам палец и указал ей в сторону крепости. Затем двинулся дальше, туда, где посреди тропы до сих пор валялись тела берсерков личного конвоя мадам Брунгильды.

      Стражник появился на пороге, опасливо глянул в сторону нависшей над кабаньей тушей госпожи и скороговоркой доложил:

      – Там Фрейднур.

      Брунгильда на миг прекратила размалывать мощными челюстями мозговую кость.

      – Прикончил вертихвостку?

      – Нет. С позволения сказать, она его приволокла.

      – Фрейднура?! – ошеломленно поднялся с лавки Пипин.

      – Его.

      – Да как же это так?!

      – Он едва плетется, голова разбита ударом сзади. Что-то лопочет про хвост дракона.

      Вырванный Брунгильдой из туши кусок мяса выпал из ее толстых пальцев.

      – Здесь был дракон? Фрейднур видел дракона?

      – Он сказал, это незримый дракон, выращенный из котенка, сшиб его с ног, убил ваших людей, моя госпожа, однако не тронул и волоска сиятельной невесты, – комис отыскал глазами забившегося в угол Карела, – вашего августейшего гостя.

      – Это я его невеста! – Брунгильда с размаху опустила кулак на столешницу, и одна из досок с жалобным треском проломилась. – А если ты посмеешь еще раз забыть об этом, я велю разодрать тебя конями.

      Карел вскочил на ноги, лицо его сияло то ли праведным гневом, то ли румянцем поруганной невинности.

      – Не

5

Норны – три сестры, богини судеб в скандинавской мифологии.