Фигура легкого эпатажа. Дарья Донцова

бросились бы вызывать «Скорую помощь», МЧС, знакомых врачей… А тут – полнейшее спокойствие, больше смахивающее на абсолютное равнодушие. Мой рот раскрылся, я сделала глубокий вздох и приготовилась сказать «родственникам» все, что я о них думаю, но в столовой появились Кира и Анна.

      – Вашему мужу дурно, – бросилась я к супруге Антонова.

      – Да? Что случилось? – поинтересовалась дама.

      – Он срочно просит валокордин.

      – Сорок капель, – хихикнул Костя.

      – Ну, это не страшно, – бесстрастно ответила Анна, – вот когда он шестьдесят требует…

      – Где лекарство? – перебила я ее.

      Анна тяжело вздохнула:

      – Не следует впадать в истерику, уважаемая Лаура, сейчас я загляну к мужу.

      Сохраняя непроницаемое выражение лица, с абсолютно прямой спиной, словно проглотив палку, Анна вышла в коридор.

      Кира улыбнулась.

      – Вы считаете нас чудовищами?

      – Да, – ляпнула я и тут же спохватилась: – В смысле? Нет.

      Невестка Антонова засмеялась, а Костя, осушив чашечку с кофе, пояснил:

      – Папа, похоже, нереализованный актер. В последнее время он устраивает натуральные спектакли – может начать истерически рыдать, а два-три раза изображал умирающего, требовал лучших врачей.

      – Мы уже поняли, – подхватила Кира, – если он просит сорок капель валокордина, то, так сказать, это представление из одного действия…

      – А если шестьдесят, – перебил ее Костя, – то, значит, театральная ерунда до вечера затянется. «Скорая» приедет, с кардиографом. Мрак.

      Я села на стул и от растерянности глупо спросила:

      – Вы сейчас говорите правду?

      Костя снова занялся кофе, а Кира, взяв очередную булочку, кивнула. Потом она внимательно глянула на меня и поинтересовалась:

      – А вы?

      – Не понимаю, – пробормотала я. – То есть, конечно, правду: Михаил Петрович побледнел, ему явно нехорошо.

      – Не о нем речь, – нежно проворковала Кира. – Вы и впрямь его племянница?

      Вся кровь бросилась мне в голову.

      – Простите? – пролепетал язык. – Меня зовут Лаура, я дочь сестры Михаила Петровича…

      – Которую тоже звали Лаурой? – вдруг спросил Костя.

      – Именно так.

      – Ваша мама жива? – продолжил парень.

      – Нет, она скончалась.

      – Давно?

      – Достаточно.

      – Дату назовите, – потребовала Кира.

      – Ну… э… о…

      – Вы забыли год смерти матери? – нежно осведомился парень.

      – Понимаете, я была ребенком… – начала выкручиваться я.

      – Совсем крошкой?

      – Верно!

      – А число? – пропела Кира. – Месяц?

      – А… а… а… – протянула я.

      – Вы не ходите на кладбище? – с фальшивым удивлением воскликнул Костя.

      – Не посещаете дорогую могилу? – откровенно издевательски добавила Кира.

      – Почему? – улыбнулась я. – Приношу цветы к надгробью.

      – Дату кончины любимой мамы назовите, – резко велел Костя, – и…

      Договорить