Последствия неустранимы (сборник). Михаил Черненок

Все бы так и заглохло, если б на днях случайно не разговорился Иван Тимофеевич в бане с одним каменщиком из ПМК, который рассказал, что нынче праздник строителей «скомкали». Денежные премии, правда, выдали на торжественной части собрания, а что касается подарков, то ни одной душе Головчанский ничего не дал. Стрункин, придя домой из бани, сделал вид, будто ни о чем не знает, и «так это, между прочим», заговорил с женой насчет сапожек. Жена «навострила ушки на макушке», но свои «первоначальные показания» повторила. Самую малость под конец добавила: дескать, Головчанский вручал ей подарок не на торжественной части, а после, так сказать, с глазу на глаз, в своем кабинете.

      Лицо Стрункина побагровело:

      – Тут я такой разнос Тоське устроил, что она из дому скрылась. У соседей заночевала.

      – Разве так можно решать семейные конфликты? – спросил Голубев.

      – А почему нельзя?.. – удивился Стрункин. – Мне рога приделывают, а я должен в ладошки хлопать? Одобряю, дескать, гражданочка, ваше недостойное поведение… Это ж самому тупому козлу понятно, за какие успехи начальники дарят своим подчиненным женщинам подарки втайне от других рабочих.

      – И все-таки надо было разобраться мирным путем. Встретились бы с Головчанским, поговорили…

      – Я так и хотел! Тоська на дыбы поднялась. Дескать, если сунешься к Головчанскому, как баба, разбираться, уйду совсем от тебя. Тут пожар и запластал… – Стрункин протянул руку к бутылке, но, перехватив осуждающий взгляд Голубева, взял со стола кусочек хлеба, понюхал его и положил на место. – Если нараспашку признаться, все бы так и заглохло. Утром мы с Тоськой мирно покалякали, когда она от соседей вернулась. Я строго-настрого заявил: «Увижу с Головчанским – голову сверну!» Ну ей бы понять, что мужик не шутки шутит. Так нет же!.. Полмесяца не прошло – домой хахаля заманила. Это ж обнаглеть надо!

      Чем дольше разговаривал Голубев со Стрункиным, тем больше укреплялся в мысли, что «связь» Таисии с Головчанским – всего лишь предположение Ивана Тимофеевича, который упорно не хотел соглашаться ни с какими доводами, будто его жена могла раздобыть себе сапоги честным путем.

      – Жалею, вещественные доказательства сгоряча уничтожил! – упрямо сказал Стрункин.

      – Какие? – спросил Слава.

      Иван Тимофеевич указательным пальцем правой руки загнул на левой руке мизинец:

      – Бутылку с этикеткой типа «Плиска», где ресторанный чернильный штамп имелся. Это раз. И чуть не полное блюдо желтых сигаретных чинариков. Это два… – Стрункин загнул второй палец. – Ты можешь возразить, дескать, подобные доказательства могли находиться в доме раньше. Поясню… Лично я, кроме водки, других напитков не употребляю, а разновидные бутылки от сырости не заводятся. Второе… Лично я с детства табаком не балуюсь. Тоська с сыном тоже этим не грешат. Откуда сигаретные чинарики взялись?..

      – Вам разве не известно, что Головчанский в ночь с пятницы на субботу умер?

      – Что-то такое Максим Пятенков заливал. Так