Гопники (рассказ). Владимир Козлов

пиздюлей захотел?

      – Давай отпустим его, – говорит Клок. – Он с нашего класса. Отличник. Списать дает, если что.

      – С вашего класса? Отличник? Ладно, пусть идет.

      Цыган дает ему ногой под зад: несильно, «просто так».

      Минут за десять натрясаем рубля два мелочи и подходим к очереди за «чернилом». Обезьяна видит знакомого пацана впереди и отдает ему деньги.

      – В очередь, – говорит какой-то мужик. Обезьяна не отвечает.

      – Я кому сказал – в очередь.

      Мужик – невысокий, лысый, в синей поношенной куртке.

      В это время пацан уже передает Обезьяне пять бутылок «чернила». Мужик смотрит на это и подходит к Обезьяне:

      – Ты что, самый главный здесь?

      – Да.

      Мужик хватает Обезьяну его за куртку. Цыган сзади бьет его ногой в бок, и он падает. Несколько мужиков в очереди поворачиваются и смотрят на нас, но молча. Мужик с трудом поднимается и что-то бурчит под нос, вроде «Мы еще встретимся».

* * *

      «Контора» – в подвале пятиэтажки. В ней два старых дивана с вылезшими пружинами и несколько деревянных ящиков вместо стола. В углу, на резиновых ковриках, которые, наверное, спиздили из школьного спортзала, лежат разборные гантели, гири по шестнадцать килограммов и самодельная штанга. На стенах – фотографии Беланова, Заварова, Платини, Сократеса и группы «Модерн токинг».

      – Ну, как, заебись у нас? – спрашивает Обезьяна. – Вы уже почти что свои пацаны, так что будьте как дома…

      – Но не забывайте, что в гостях, – говорит Цыган и начинает ржать, типа сказал что-то смешное.

      Мы застилаем ящики газетами, а Обезьяна достает четыре немытых стакана.

      – Жратва от вчерашнего осталась? – спрашивает Гриб.

      Обезьяна копается в углу:

      – Есть еще сало и немного хлеба.

      – Заебись.

      Разливаем «чернило». Стаканов на всех не хватает, они достаются Обезьяне, Грибу, Цыгану и Вэку.

      – А остальные – второй заход, – говорит Гриб.

      – Ну, за вас, малые. Чтоб наш район всегда был самым здоровым в городе.

      Они чокаются, выпивают, закусывают черствым хлебом, отламывая от буханки, и салом. Бык берет стаканы, наливает себе, мне и Клоку. Пьем, не чокаясь.

      – Ну, как твой старый, пишет? – спрашивает Цыган у Вэка.

      – Редко.

      – Сколько ему еще сидеть?

      – Летом должен придти.

      – Если не добавят, – хохочет Цыган.

      – Ты там не был, так не пизди, – говорит Гриб. – А я по малолетке протянул полтора года. В зоне не так уж хуево, только что баб нет. Зато там – закон, а тут, блядь, хуй проссышь. Коммунисты, похуисты, Горбатый. Сделали бы закон, как на зоне… Ладно, пора наливать.

      Тут же наливают по второй. Пьем, как и прошлый раз, по очереди. Закуска уже закончилась.

      От «чернила» голова становится тяжелее, а верхняя губа приятно немеет.

      – Вы, малые, уже почти что свои, – голос у Обезьяны слегка изменился, стал более глухим. – Так что, вам пора уже начинать за район ездить. Вообще, давно уже пора. Я вон с шестого класса езжу. Вы не ссыте. Если что, поможем там.

      – По