Сибирь. Георгий Марков

в Парабель… Путь далекий, Федот Федотыч, – перебарывая внутренние колебания, сказал Акимов.

      – Неблизкий, – согласился старик, про себя подумав, что преждевременное появление вызовет недовольство зятя, может как-то осложнить все его намерения относительно дальнейшей судьбы беглеца. – А что, если, Гаврюха, вместо бумаги я тебе большую доску выстругаю? А коли окажется одной мало, то две или три доски склею. Клей у меня тут есть…

      – Карту вполне на доске можно вычертить. А вот чем чертить, Федот Федотыч?

      – А выжигать сможешь? – загораясь новым замыслом, спросил старик.

      – Выжигать? – живо переспросил Акимов.

      – Ну да, выжигать. Шило у меня в амбарушке лежит. Иной раз начну туески в одежку одевать, сильно оно мне помогает. Где бересту подправить, где дырочку провертеть. А случалось и выжигать на крышке то лосенка, то зайчика, то избушку. Таких туесков не напасешься: хватают за любую цену.

      «А почему бы в самом деле не попробовать выжечь карту, предварительно набросав ее угольком?» – подумал Акимов, кинув на старика благодарный взгляд.

      – Завтра же, Гаврюха, предоставлю тебе и шило и доску. А компас, вот он, возьми.

      Федот Федотович отстегнул патронташ, висевший на стене, над нарами, вытащил компас и подал его Акимову.

      – Успеется, Федот Федотович. До карты еще далеко. Карту буду делать, когда вместе с тобой всю Дальнюю тайгу излазим. – Акимов бережно положил компас на стол.

      – Это уж понятно, сам смотри, как лучше. Я-то в этих делах не шибко знающий, – с некоторым смущением сказал Федот Федотович и, помолчав, добавил: – Хотя скажу тебе по чести, Гаврюха, сверяться по компасу могу. Обучил меня этой премудрости еще на Сахалине один арестант. Задумка у нас была с ним: дать оттуда лататы, одним словом, сбежать. Думали украсть хороший баркас да и двинуться на нем на материк, к Владивостоку. А потом в тайгу и на Урал, где народу побольше, чтоб затеряться поскорее. Да не судил бог. Убили моего связчика сами же арестанты за табак. Добыл он где-то табачку. А был прижимистый, ничем не любил делиться с другими. Его и притиснули досками. Оно, конешно, может быть, хотели попугать, да перестарались, не рассчитали. Помер на другой день…

      – А компас его?

      – Его. У меня в тот день был.

      Акимов взял компас, повертел его в руках, щурясь на свет жировика, прочитал уже полустершуюся надпись на английском языке.

      – Компас из Англии, Федот Федотыч! Может быть, кто-нибудь из мореплавателей ходил с ним. Любопытная вещичка!

      – Вон оно как! Все возможно. Арестантик, царство ему небесное, кажись, из богатеньких был. С папашей они вроде капитал не поделили, вот он родителю-то голову и отбрякал топором прямо. Не к ночи будь сказано…

      «Ну что ж, забавная и хитрая баночка, служила ты богатому отцеубийце, попробуй теперь послужить мне, бедному студенту и беглому социал-демократу», – с усмешкой подумал Акимов, перекладывая компас с одного места на другое.

      Когда на следующий день Акимов проснулся, Федот Федотович