Лермонтов. Исследования и находки. Ираклий Андроников

на прощание поэт к еще недавно любимой им девушке:

      Я не унижусь пред тобою;

      Ни твой привет, ни твои укор

      Не властны над моей душою.

      Знай: мы чужие с этих пор.

      Ты позабыла: я свободы

      Для заблужденья не отдам;

      И так пожертвовал я годы

      Твоей улыбке и глазам,

      И так я слишком долго видел

      В тебе надежду юных дней

      И целый мир возненавидел,

      Чтобы тебя любить сильней.

      Как знать, быть может, те мгновенья,

      Что протекли у ног твоих,

      Я отнимал у вдохновенья!

      А чем ты заменила их?

      Быть может, мыслию небесной

      И силой духа убежден,

      Я дал бы миру дар чудесный,

      А мне за то бессмертье он?

      Зачем так нежно обещала

      Ты заменить его венец,

      Зачем ты не была сначала,

      Какою стала наконец!

      Я горд! – прости! люби другого,

      Мечтай любовь найти в другом;

      Чего б то ни было земного

      Я не соделаюсь рабом.

      К чужим горам, под небо юга

      Я удалюся, может быть;

      Но слишком знаем мы друг друга,

      Чтобы друг друга позабыть.

      Отныне стану наслаждаться

      И в страсти стану клясться всем;

      Со всеми буду я смеяться,

      А плакать не хочу ни с кем;

      Начну обманывать безбожно,

      Чтоб не любить, как я любил, —

      Иль женщин уважать возможно,

      Когда мне ангел изменил?

      Я был готов на смерть и муку

      И целый мир на битву звать,

      Чтобы твою младую руку —

      Безумец! – лишний раз пожать!

      Не знав коварную измену,

      Тебе я душу отдавал;

      Такой души ты знала ль цену?

      Ты знала – я тебя не знал![336]

      Возвышенная любовь, ирония над пережитыми чувствами, гордое самоутверждение, мучительное воспоминание о своей неразделенной любви выражены Лермонтовым в этом стихотворении с такой силой, с таким сознанием своего великого поэтического предназначения, что послание «К***» невольно останавливает внимание всякого, кто берет в руки томик юношеских стихотворений Лермонтова. И нельзя не согласиться с исследователем (Н. Л. Бродским), что для биографов поэта оно представляет собою документ первостепенного значения.

      Но более широкое значение приобретает теперь весь цикл зашифрованных и безымянных стихотворных обращений к Ивановой.

      Теперь уже ясно, что нет никаких оснований зачислять эти юношеские стихи Лермонтова в разряд отвлеченных литературных упражнений в байроническом духе. В свете новых фактов они приобретают новый, совершенно конкретный смысл.

ПОСТСКРИПТУМ

      Сведения, добытые мною и подтвержденные И. С. Маклаковой, впервые были опубликованы в 1936–1938 годах и приняты всеми комментаторами Лермонтова. Но прошло около сорока лет, и писатель Е. Д. Люфанов заявил, что «загадка Н. Ф. И.» не разгадана, что по старой

336

Лермонтов, т. II, с. 21–22.