Натюрморт с серебряной вазой. Наталья Солнцева

что вы! Моя дочка вышла замуж и уехала. Ей никогда не нравилась наша станица.

      – Ваш зять – татарин? – машинально спросил гость.

      – Да… – растерянно подтвердила женщина. – Он увез дочку в Казань. С тех пор они наведывались раза два. Погостили и больше сюда ни ногой.

      «Была дочь, да утикла за море с татарином», – вспомнилось Лаврову.

      Он невольно посмотрел мимо хозяйки в сад, где висел гамак. Хотелось бы поближе познакомиться с «бедной сиротой». Что-то здесь было нечисто. Роман не мог сообразить, что именно, но мальчишка, который ночью лазал по чужим дворам и бегал по заборам, как цирковой акробат, странные совпадения с содержанием лермонтовской «Тамани», слова Глории о мертвом теле, скатившемся с обрыва, – все это непостижимым образом связывалось в один клубок и грозило испортить отдых.

      «Бедная сирота» встала из гамака и скрылась в доме. Лавров подавил порыв немедленно отправиться за ней и… Что «и»? Кто дал ему право приставать к людям с вопросами? Да и какие вопросы он станет задавать?

      – Галина Васильевна, на вашей улице случайно не проживает маленький мальчик? – вырвалось у него.

      – Как же не проживать? – спокойно ответила хозяйка. – У соседей двое, и отдыхающие с детьми жилье снимают. А к Харитоновым внуки приехали из Питера. Они что, шумят? Беспокоят?

      – В общем, не очень, – смутился Лавров. При свете дня ночное приключение показалось ему надуманным, не стоящим внимания. – Я зашел по другому поводу. Я мясо люблю, пирожки и блинчики, а моя дама – овощные блюда. Вы учтите, пожалуйста.

      – Постараюсь, – кивнула хозяйка.

      – Спасибо. Ну, я пойду…

      Женщина молча смотрела ему вслед, пока он не закрыл за собой калитку.

      – Что так долго? – накинулась на него Глория, уставшая и недовольная.

      – Меню обсуждали…

      Уже дома, приняв душ и полулежа в кресле в ожидании обеда, он поинтересовался:

      – Лермонтов – твой любимый писатель?

      – У нас в семье был культ хорошей литературы. Родители привили мне любовь к русским классикам. Но книгу я взяла с собой не поэтому, – усмехнулась Глория.

      – А почему?

      – Так надо было. Я подошла к шкафу перед отъездом, рука сама потянулась к томику Лермонтова. Открыла наугад – «Тамань».

      – У вас с покойным Агафоном схожие вкусы? – ощущая укол ревности, спросил начальник охраны.

      – В библиотеке Агафона мало художественных книг. Но Лермонтов – очень мистический писатель.

      – Мистический, – язвительно повторил Лавров. – Угу!

      – Что с тобой, Рома?

      – Я плохо спал этой ночью…

* * *

      Руслана с тревогой вглядывалась в бирюзовую толщу воды. Дайверам давно пора было всплывать. Воздуха в аквалангах оставалось в обрез. Она хоть и не пристрастилась к подводному плаванию, но за время пребывания на яхте поднаторела в разных тонкостях сего экстремального развлечения. Пусть говорят, что при надлежащем обучении и хорошем оборудовании риск сводится к нулю, на деле бывает всякое.

      Руслана погружалась