Локальный конфликт. Александр Марков

знаю. Может, долго.

      – Понял. Так и сообщу. Пусть на замену другую «стрекозу» вызывают, – радист опять нырнул в трюм бронемашины.

      Временное безделье занять было абсолютно нечем. Можно, конечно, впрячься в БМП наподобие бурлаков и попробовать протащить ее вперед. Весила она поменьше, чем баржа, а десантники и егеря казались покрепче тех бедолаг, что были изображены на картине Репина, но вряд ли усилий всех их хватит на то, чтобы сдвинуть бронемашину хотя бы на несколько сантиметров. Толку никакого, зато можно весело провести время. Лучше, если застряли бы две БМП. Тогда можно было и вовсе разделиться на две команды и устроить соревнования, достойные книги рекордов Гиннеса.

      Ох, и сигаретки не выкуришь. Вдруг в ближайших кустах сидит снайпер, еще не успевший превратиться в ледышку, греет окоченевшие руки своим дыханием, посматривает по сторонам, прикинувшись то ли камнем, то ли холмиком, обросшим кустами, – он понатыкал в свою одежду веточек. Ноги у него уже обморозились. О валенках он не позаботился (не любит он ничего, что связано с русскими), а теплые ботинки в такую погоду от холода защищают недолго. Вот и мучается теперь. Тем не менее он сможет приладить приклад к плечу, заглянуть в оптический прицел и нажать на курок разок-другой, прежде чем его накроют из станкового пулемета. Если снайпер – араб или негр, непривычный к местному климату и снег видевший разве что по телевизору, на фотографиях и в холодильник, а лед – в бокале с коктейлем, то он давно уже распрощался со своей душой. Отойди чуть в сторону от дороги, наткнешься на скрюченные ледяные скульптуры. Художественной ценности они не представляют. Никто не пойдет их искать. Но…

      Экспериментировать не стоило. Огонек сигареты – прекрасный ориентир для снайпера – мишень, которая приободрит даже полумертвого.

      А вот валенки – мечта. Жаль, что их по уставу положено носить только милиционерам. Они так комично в них выглядят, управляя движением на городских улицах. Зато не мерзнут.

      Десантники, похоже, не собирались выбираться из трюма, то ли боялись, что их теплые места займут, то ли заснули все и не почувствовали, что машина остановилась. Странно, что они не расслышали грохот шагов по броне – они такие громкие, что всем в трюме должно казаться, что колотят возле ушей и со всех сторон, по всему корпусу, снизу тоже, точно и там кто-то бродит.

      Задний люк приоткрылся со скрипом, тусклый сноп света выпал на снег, сжался в испуге, а потом в него прыгнул десантник, да так и остался стоять в этом пятне, увязнув. Он что-то держал в руках, бережно поддерживая сверху и снизу, что-то очень напоминающее снаряд небольшого калибра. Зачем он ему? Когда десантник оказался в пятне света, то стало видно, что гильза снаряда красная, раскрашенная синими цветочками, а сам снаряд – маленький совсем, тупоносый, серебристый. Теперь-то все увидели, что никакой это не снаряд, а термос. Десантник распрямился, кости его захрустели. Он улыбнулся, промычал: «Ох, хорошо», – хватая воздух носом и ртом. Потом выставил термос впереди себя, легонько взболтнул.

      – Ребятки, чайку не желаете?

      – Ты