Князь Тавриды. Николай Гейнце

Переметьев съездил к полицеймейстеру, и этот визит сделал то, что неправдоподобному показанию Акимыча о том, что ему неизвестно, каким образом поручик Костогоров очутился в охраняемом им доме, дали полную веру.

      На князя известие о найденной записке самоубийцы произвело самое тяжелое впечатление.

      – Сильно же он любил ее, если ходил на свиданья, постоянно ожидая смерти, и, чтобы не набросить тень на любимую женщину, носил в кармане свой смертный приговор.

      С княгиней произошло нечто необычайное.

      Она вдруг безумно, страстно полюбила этого погибшего из-за нее человека.

      Утро другого дня застало ее не сомкнувшою глаз всю ночь.

      Она провела ее в слезах и молитвах за накануне ей неизвестного, а теперь дорогого покойника.

      Ее жизнь была разбита – она это чувствовала.

      Для нее не существовало теперь ни счастья, ни покоя.

      Сердце ее навсегда закрылось для ее мужа.

      Его ревность, его постоянное мрачное настроение навсегда оттолкнули ее от него.

      Кровь невинного человека, которую он пролил, легла между ним и ею глубокою пропастью.

      Они не могли более жить вместе.

      Княгиня решила уехать и жить вдали от людей, похоронить свою молодость.

      Только мысль о ребенке немного останавливала ее – она знала, что его не отдадут ей.

      Но страх и отвращение ее к мужу преодолели в ней материнское чувство.

      Ее ребенок и без того так мало принадлежал ей.

      Более того ее гнала от мужа одна мысль, что он может подумать, что она хочет оправдаться перед ним. Она, напротив, не хотела, чтобы он хотя на минуту усомнился в ее виновности.

      В этом она находила удовлетворение своей гордости, возмездие за свое глубоко оскорбленное чистое сердце.

      Не хотела ли она своим молчанием пробудить в душе мужа угрызения совести?

      Может быть!

      Она боялась одного, что муж не пустит ее, что он захочет продолжать эту невыносимую для нее совместную жизнь.

      Она встала с постели, отперла дверь и дернула за сонетку.

      Через несколько минут появилась ее горничная Аннушка, молодая, миловидная брюнетка, с вздернутым носиком и бойкими глазами.

      – Анюта, прикажи принести сюда из гардеробной сундуки и чемоданы и уложить все мои вещи.

      Аннушка, хотя и знала от прислуги о размолвке между княгиней и князем, но все же сделала удивленный вид и остановилась, как бы не поняв приказания.

      – Что же ты стоишь, разве ты не поняла меня?

      – Поняла, ваше сиятельство, но разве вы… – девушка остановилась.

      – Что «разве я?»

      – Уезжаете?

      – Да, я еду…

      – Далеко?

      – Ты это увидишь, так как я возьму тебя с собою.

      – Я готова ехать с вашим сиятельством хоть на край света.

      – В таком случае торопись, так как мы должны уехать сегодня же.

      Князю Андрею Павловичу не замедлили доложить, что княгиня готовится к отъезду.

      Не прошло и часу после отданного Зинаидой Сергеевной приказания, как князь вошел