Поджигатели. Ночь длинных ножей. Ник. Шпанов

и несколько нагнулся над подоконником, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть так заинтересовавших его птиц.

      Но было бы заблуждением думать, что птицы способны были возбудить в начальнике Второго бюро такой интерес, чтобы заставить его забыть о делах. Прикрываясь этим невинным занятием, генерал обдумывал, как лучше изложить подчиненным поручение, способное удивить даже его привыкших ко многому людей.

      – Друзья мои, – проговорил он, быстро оборачиваясь и направляясь к столу. Его голубые навыкате глаза на мгновение остановились на лицах офицеров. Затем он привычным движением сдернул с носа пенсне и ловко пустил его волчком по полированной поверхности стола. – Друзья мои, придется немного заняться историей, правда, не очень древней, но довольно туманной…

      Он сделал паузу, словно ожидая реплик. Но офицеры молчали. Они слушали, уставившись в зеркальную поверхность стола, не поднимая глаз на начальника.

      – Речь идет о поджоге рейхстага в Германии, – продолжал генерал. – Точнее выражаясь: о тех, кого боши обвиняют в этом поджоге, – о болгарине Димитрове и немце Торглере.

      – Основной обвиняемый по этому делу, – заметил Годар, – голландец ван дер Люббе, мой генерал.

      – Знаю, но из всей пятерки меня интересует именно Димитров.

      – Георгий Димитров?

      – Да.

      – Член Исполнительного Комитета Коминтерна…

      – Так!

      – В тридцать втором прибыл в Париж из Амстердама под именем доктора Шаафсма, жил, не отмечаясь, в Латинском квартале, виделся с Торезом и Кашеном…

      – Так!

      – Разыскивался болгарской тайной полицией… – Годар на мгновение умолк и исподлобья взглянул на Леганье. – Ваш предшественник, мой генерал, обещал ей содействовать в устранении его со сцены.

      – И что же?

      – Сюртэ прозевала.

      – Вечная история!

      – Димитров уехал отсюда в Брюссель, под именем Рудольфа Гедигера…

      – Так!

      – Потом побывал в Москве…

      – У вас хорошая память, Годар!

      – В то время я сидел на этом разделе.

      – Поэтому-то я и остановился на вас… Немецкие наци из-за своей неуклюжей работы очутились в затруднительном положении с инсценировкой поджога.

      – Неуклюжи, как медведи! – со злорадством сказал Годар.

      – Мы должны им помочь.

      – В каком смысле, мой генерал?

      – Димитров превратил скамью подсудимых в Лейпциге в трибуну для пропаганды коммунизма. Посмотрите, что из-за этого творится у нас во Франции: полюбуйтесь на Роллана и других, не говоря уже о наших собственных коммунистах.

      – Может быть, отсюда и нужно начать?

      – Нет! – Пенсне снова совершило несколько быстрых оборотов на лакированной поверхности стола. – Рубить нужно корни! И, по возможности, вне Франции, – Леганье взмахнул розовой рукой, – там!..

      – Понятно, мой генерал.

      – Если немцы не сумеют покончить с Димитровым…

      – Надеюсь,